Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

Клюев Николай Алексеевич

730 Купава из русского сада,

Замирающих строк бубенцы!

Это последняя липа

С песенным сладким дуплом;

Знаю, что слышатся хрипы,

Дрожь и тяжелые всхлипы

Под милым когда-то пером!

Знаю, что вечной весною

Веет березы душа,

Но борода с сединою,

740 Молодость с песней иною

Слезного стоят гроша!

Вы же, кого я обидел

Крепкой кириллицей слов,

Как на моей панихиде,

Слушайте повесть о Лидде —

Городе белых цветов!

Как на славном

Индийском поморий,

При ласковом князе Онории

Воды были тихие стерляжие,

750 Расстилались шелковою пряжею.

Берега — всё ониксы с лалами,

Кутались бухарскими шалями,

Еще пухом чаиц с гагарятами,

Тафтяными легкими закатами.

Кедры-ливаны семерым в обойм,

Мудро вышиты паруса у сойм.

Гнали паруса гуси махами,

Селезни с чирятами-кряками,

Солнышко в снастях бородой трясло,

760 Месяц кормовое прямил весло,

Серебряным салом смазывал,

Поморянам пути указывал.

Срубил князь Онорий Лидду-град

На синих лугах меж белых стад.

Стена у города кипарисова,

Врата же из скатного бисера.

Избы во Лидде — яхонты,

Не знают мужики туги-пахоты.

Любовал Онорий высь нагорную —

770 Повыстроить церковь соборную.

Тесали каменья брусьями,

Узорили налепами да бусами,

Лемехом свинчатым крыли кровлища,

Закомары, лазы, переходища.

Маковки, кресты басменили,

Арабской синелью синелили,

На вратах чеканили Митрия,

На столпе писали Одигитрию.

Чаицы, гагары встрепыхалися,

780 На морское дно опускалися,

Доставали жемчугу с искрицей

На высокий кокошник Владычице.

А и всем пригоже у Онория

На славном Индийском поморий,

Только нету в лугах мала цветика,

Колокольчика, курослепика,

По лядинам ушка медвежьего,

Кашки, ландыша белоснежного.

Во садах не алело розана,

790 Цветником только книга прозвана.

Закручинилась Лидда стольная:

«Сиротинка я подневольная!

Не гулять сироте по цветикам,

По лазоревым курослепикам.

На Купалу мне не завить венка,

Средь пустых лугов протекут века.

Ой, верба, верба, где ты сросла? —

Твои листыньки вода снесла!..»

Откуль взялась орда на выгоне, —

х800 Обложили град сарациняне.

Приужахнулся Онорий с горожанами,

С тихими стадами да полянами:

«Ты, Владычица Одигитрия,

На помогу нам вышли Митрия,

На нем ратная сбруна чеканена, —

Одолеет он половчанина!»

Прослезилася Богородица:

«К моему столпу мчится конница!..

Заградили меня целой сотнею,

810 Раздирают хламиду золотную

И высокий кокошник со искрицей, —

Рубят саблями лик Владычице!..»

Сорок дней и ночей сарациняне

Столп рубили, пылили на выгоне,

Краски, киноварь с Богородицы

Прахом веяли у околицы.

Только лик пригож и под саблями,

Горемычными слезками бабьими,

Бровью волжскою синеватою

820 Да улыбкою скорбно сжатою.

А где сеяли сита разбойные

Живописные вапы иконные,

До колен и по оси тележные

Вырастали цветы белоснежные.

Стала Лидда, как чайка, белёшенька,

Сарацинами мглится дороженька,

Их могилы цветы приукрасили

На Онорья святых да Протасия!

Лидда с храмом белым,

830 Страстотерпным телом

Не войти в тебя!

С кровью на ланитах,

Сгибнувших, убитых

Не исчесть, любя.

Только нежный розан,

Из слезинок создан,

На твоей груди.

Бровью синеватой

Да улыбкой сжатой

840 Гибель упреди!

Радонеж, Самара,

Пьяная гитара

Свилися в одно...

Мы на четвереньках,

Нам мычать да тренькать