Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
На ущербе ночи сон куриный сладок:
Спят монашка-галка, воробей-горошник...
Но едва забрезжит заревой кокошник —
Звездочет крылатый трубит в рог волшебный:
«Пробудитесь, птицы, пробил час хвалебный,
И пернатым брашно, на бугор, на плёсо,
Рассыпает солнце золотое просо!»
Между 1915 и 1917
234
Тучи, как кони в ночном,
Месяц —
Вся поросла ковылем
Божья святая сторонка.
Только и русла, что шлях —
Узкая, млечная стежка.
Любо тебе во лесях,
В скрытной избе, у окошка.
Светит небесный грудок
Нашей пустынной любови.
Гоже ли девке платок
Супить по самые брови?
Пб сердцу ль парню в кудрях
Никнуть плакучей ракитой?
Плыть бы на звонких плотах
Вниз по Двине ледовитой.
Чуять, как сказочник-руль
Будит поддонные были.
Много б Устёш и Акуль
Кудри мои полонили.
Только не сбыться тому,—
Берег кувшинке несносен...
Глянь-ка, заря бахрому
Весит на звонницы сосен.
Прячется карлица-мгла
То за ивняк, то за кочку...
Тысяча лет протекла
В эту пустынную ночку.
Между 1915 и 1917
235
Дует зимник, кренит ели,
Плещет теменью в окно.
И надрывнее метели
Верезжит веретено.
Неприветное жилище —
Тени, пряха, каганец...
Где ты, витязь-старичище,
Княжья племени отец?
Длятся сумерки... Поляны,
Волчий след да бор кругом...
Княженецкие курганы
Муравеют ковылем.
<1916>
236
Льнянокудрых тучек бег —
Перед вёдреным закатом.
Детским телом пахнет снег,
Затененный пнем горбатым.
Луч — крестильный образок
На валежину повешен,
И ребячий голосок
За кустами безутешен.
Под березой зыбки скрип,
Ельник в маревных пеленках...
Кто родился иль погиб
В льнянокудрых сутемёнках?
И кому, склонясь, козу
Строит зорька-повитуха?..
«Поспрошай куму-лозу»,—
Шепчет пихта, как старуха.
И лоза, рядясь в кудель,
Тайну светлую открыла:
«На зарянке я апрель
В снежной лужице крестила».
<1916>
237. Слезный плат
Не пава перо обронила,
Обронила мать солдатская платочек,
При дороженьке слезный утеряла.
А и дождиком плата не мочит,
Подкопытным песком не заносит...
Шел дорогой удалый разбойник,
На платок, как на злато, польстился —
За корысть головой поплатился.
Проезжал посиделец гостиный,
Потеряшку почел за прибыток —
Получил перекупный убыток...
Пробирался в пустыню калика,
С неугасною свеченькой в шуйце,
На устах с тропарем перехожим;
На платок он умильно воззрился,
Величал его честной слезницей:
«Ай же плат, много в устье морское
Льется речек, да счет их известен,
На тебе ж, словно рос на покосе,
Не исчислить болезных слезинок!
Я возьму тебя в красную келью
Пеленою под Гуриев образ,
Буду Гурию-Свету молиться
О солдате в побоище смертном, —
Чтобы вражья поганая сабля
При замашке закал потеряла,
Пушки-вороны песенной думы
Не вспугнули бы граем железным,
Чтоб полесная яблоня-песня,
Чьи цветы плащаницы духмяней,
На Руси, как веха, зеленела,
И казала бы к раю дорогу!»
<1916>
23
8Под низкой тучей вороний грай,
За тучей брезжит Господний рай.
Вороньи пени на горний свет
Под образами прослышал дед.
Он в белой скруте, суров пробор,
Во взоре просинь и рябь озер...
Не каркай, ворон, тебе на снедь