Сердце Хрустальной Принцессы
Шрифт:
Убравшись на кухне, она направилась в комнату, которая раньше принадлежала ее бабушке. Когда Ки была малышкой и еще не знала о том, что отличает ее от других людей, ей всегда нравилось здесь находиться. Теперь она понимала, почему. Бабушкины вещи будто бы впитали частичку ее души и сами были теплыми и добродушными. Ки знала – у хороших людей и вещи никогда не бывают злыми.
«Вернулась, Ки вернулась!», – пораженно зашептала кровать. Зеркало подмигнуло ей, книги приветливо зашелестели страницами. Стало уютно и тепло на душе.
Растянувшись на
Она дома.
Глава первая. Время перемен
Первый день в школе стал первым испытанием для Ки.
– А у нас новая ученица! Ее зовут Джессика, – нарочито веселым голосом сказал мистер Пип.
Ки не понравился его голос. Ей никогда не нравилось притворство. Зачем притворяться, если можно говорить то, что думаешь, и делать то, что захочешь?
Но еще больше ей не понравилось другое.
– Вы ошиблись. Меня зовут Ки, а не Джессика, – строго поправила она.
– Хорошо, – растерялся мистер Пип. – Ки так Ки.
– Ки – это кикимора, что ли? – рассмеялась девочка за первой партой. Красивая, но неприятная – не снаружи, внутри.
– Ки – это Ки, – сказала она. – Ты слишком глупая, если не понимаешь таких очевидных вещей.
Мистер Пип подавился кашлем – зато хоть приклеенная к лицу улыбка сползла. Белокурая девочка побелела и пронзила ее злым взглядом. Ки спокойно направилась вперед, чтобы занять единственное свободное место в классе. Когда она села, черноволосый парень за партой слева повернулся к ней, выставляя растопыренную пятерню:
– Дай пять! Викторию давно надо было на место поставить. Слишком много о себе воображает.
– Ничего я тебе не дам, – растерялась Ки, на всякий случай покрепче обнимая рюкзачок. – Ты что, вымогатель?
– Тебе что, никогда пять не давали? – изумленно отозвался кареглазый. Руку опустил и, бросив на нее еще один косой взгляд, уткнулся взглядом в доску.
«Дать пять», – мысленно запоминала Ки, вынимая из рюкзака тетрадь и учебник.
Урок был скучным, мистер Пип – тоже, ученики оглядывались на нее и перешептывались. Ки долго смотрела на того самого парня с пятерней, увлеченно грызущего ручку. Знала, что не должна вмешиваться – мама настойчиво попросила ее «постараться не говорить людям всяческих странностей», но все-таки не удержалась.
Шикнула ему. Он обернулся.
– Твоей ручке не нравится, когда ее грызут.
Он фыркнул и снова повернулся к доске. Ки нахмурилась.
– Я серьезно! Ей неприятно. И больно – ну, не в прямом смысле, но… Вот тебе бы понравилось, если бы тебя грызли?
Черноволосый задумался – наверное, представлял.
– Думаю, вряд ли.
– Ну так вот! – возмущенно сказала Ки.
Он вздохнул, отвел от рта ручку. Теперь крутил ее между пальцев, и у нее явно кружилась голова, но так всяко было лучше. Наклонившись к проходу, чтобы оказаться поближе к Ки, черноволосый шепнул:
– Ты странная. – Непонятно было, одобряет он это или осуждает.
– Знаю, мне часто это говорят.
– И имя у тебя странное.
– Вот и неправда! – снова возмутилась Ки.
Мистер Пип оглянулся на нее, но она и ухом не повела. Все равно ясно, что и в этой школе она надолго не задержится. Как и в любой другой.
– Вот и правда. Я – Финн, и это самое нормальное имя из всех возможных.
– Филин.
– Нет, Финн, – терпеливо повторил он.
– Но ты похож на Филина. Ты взъерошенный и глаза у тебя умные. Я буду звать тебя Филин.
Финн во все глаза уставился на Ки.
– Ты всегда такая упрямая?
– Да, я же заставила всех называть меня Ки.
Он заинтересованно прищурился.
– Ага, так я и знал – это ненастоящее твое имя.
– Очень даже настоящее! – вскипела Ки. – Именно потому меня так и называют. Мама просто не такая, как я. Многого не чувствует, вот и назвала меня дурацким именем Джессика. А я выбрала из него только те буквы, которые мне подходили.
– Хм. А я бы выбрал… – Филин, кажется, всерьез раздумывал над метаморфозой ее имени. – Я бы выбрал Кис. Такое же мягкое, странное и пушистое.
– Пушистое? – опешила она.
– У тебя очень много волос, – отозвался он, указав погрызенной ручкой на ее длинные кудряшки.
Густая копна Ки и впрямь сильно волнилась и пушилась, особенно во время дождя. Да еще и будто бы жила своей собственной жизнью: ни резинки, ни заколки на ней не держались.
– Так что я буду звать тебя Кис, – важно заключил он, явно ей мстя.
– Не смей, – прошипела она.
Филин широко ей улыбнулся.
– Поздно.
Ки вздохнула, отворачиваясь. Кажется, единственное задание, полученное от матери сегодня утром, она провалила. «Постарайся не привлекать к себе внимание» – так звучал ее наказ.
На обеденном перерыве новый знакомый потащил ее в столовую. Там было много людей и много звуков – и он них самих, и от духов их вещей. Но столовая, как и вся школа, была построена давно, а это хорошо. Духи-старики молчаливы, их энергия мягкая и успокаивающая. В таких стенах Ки думается лучше – они будто бы заглушают постоянно беспокоящие ее голоса. Не то что новая школа в Глероме – там даже стены болтали без умолку, постоянно кривляясь и кичась своей новизной и красивой одежкой.
Ки выбрала овощной салат и странного вида бифштекс, Филин же набрал полную тарелку пюре с гордо венчающими его котлетами, помидор, пирожок, кекс и два стакана сока.
– Ты не лопнешь? – спросила Ки, с сомнением глядя на его поднос.
– Не-а, – гордо сказал он. – Мой растущий мужской организм требует постоянной подпитки.
Ки покачала головой. Мальчишки…
Они стояли с подносами в руках, выискивая взглядом свободные места за столами. Воздух рядом с Ки вдруг потеплел. Удивленная переменой, она взглянула на источник тепла – Филина, который со странным выражением на лице глядел в одну точку. Так их кот Чарльз из старой квартиры смотрел на яркие елочные шарики в канун Рождества. Мечтательно и завороженно.