Сердце и душа
Шрифт:
В первый же вечер, дойдя следом за Эйлин до ее дома, Лидия увидела, что та подошла к привратнику, а не отправилась прямиком к парадному входу. Она выглядела такой красавицей, была так стильно одета. Лидия сама любила наряжаться и понимала, что костюм Эйлин Эдвардс стоит маленькое состояние. Что же она делает со своей жизнью? И что общего у нее с этим парнем, открывающим ворота и впускающим и выпускающим машины? Выглядит он довольно твердолобым… К изумлению Лидии, Эйлин опустошила сумочку и сложила содержимое в пакет. Привратник засунул дорогую сумочку под стойку. Эйлин быстро выбежала и вскочила в подошедший автобус.
Куда она едет?
Лидия, рискуя жизнью, бросилась через дорогу и успела залезть в уже отъезжающий автобус.
— Куда? — спросил усталый водитель.
Лидия не знала, что сказать. Она понятия не имела, когда Эйлин выйдет.
— До конечной, пожалуйста, — сказала она.
— Вы, случайно, не из Литвы? — спросил водитель.
— Почему вы спрашиваете?
— В клубе я познакомился с потрясающей литовкой. Она мне очень понравилась. Я подумал, вдруг вы знакомы.
— Дублин — очень большой город, — пожала плечами Лидия.
— А то я не знаю. Когда я был парнишкой, здесь еще зеленели поля.
Лидия села и принялась смотреть в окно. Они проезжали ряды домов, выросшие на месте зеленых полей. Лидия наблюдала за отражением Эйлин в стекле, готовая вскочить в любой момент. В конце концов, Эйлин подошла к выходу. Она оглянулась, словно боялась, не следят ли за ней.
Лидия вышла следом и целенаправленно пошла в другую сторону. Она сняла черную шляпу и обмотала вокруг головы красный шарф. Теперь, пожалуй, ее трудно будет узнать, и она может продолжить слежку за Эйлин Эдвардс. Через пять минут Лидия снова увидела девушку. Та остановилась на улице Маунтинвью, у сильно перекошенного домишки в ряду таких же бедных и убогих домов. Еще раз окинув взглядом улицу, она открыла дверь и вошла.
Лидия сфотографировала дом на телефон Джонни, одолженный специально для такого случая, села в обратный автобус, доехала до многоквартирного дома и сделала снимок привратника. Когда Лидия вернулась в их с Аней квартирку над польским рестораном, она буквально падала от усталости. Аня сидела в постели и изучала английскую книжку, которую ей дал Карл.
— В старину эти ирландцы были очень религиозны, — сказала Аня.
— Ну, сейчас это явно не так. — Лидия сняла туфли и принялась растирать ноги.
— Что-нибудь получилось?
— Да. Эйлин такая лгунья. В ее россказнях нет ни единого слова правды! — Лидия показала Ане фотографии.
— Давай позвоним отцу Брайану! — взволнованно предложила Аня.
— Но уже поздно. Думаю, слишком поздно.
— Он не спит, бедняга. Он будет счастлив узнать, что мы нашли доказательства!
— Погоди, Аня. Доказательства чего мы нашли? Что она поехала в бедный район? Это еще не преступление.
— Доказательства ее лжи, — радостно ответила Аня. Она уже набирала номер отца Брайана.
Святой отец воспринял новости сдержанно.
— Разве вы не рады, отец Брайан? Теперь мы знаем, что она лгунья.
— Понимаешь, Аня, это я знаю уже давно, — грустно ответил он.
Комитет друзей Брайана организовал наблюдение за Эйлин. Они старались выяснить как можно больше. Джонни попросил помочь охранника, Тима. Тим пообещал навести справки о привратнике, выяснить, известно ли о нем хоть что-нибудь. Также он проследил за Эйлин, когда та ходила за покупками. Тим был тихим человеком, одиночкой, привычным к долгой, тяжелой работе. Он сказал, что рад помочь священнику.
Он поговорил с коллегами — охранниками в магазинах, работающими на другие агентства. Ему даже не нужно было показывать фотографию. Златовласку знали все. В центральные городские магазины и торговые галереи путь ей был заказан. Златовласка, известная воровка, несколько раз выкручивалась даже в суде: она утверждала, что выносила украшение или предмет на улицу, просто чтобы получше рассмотреть при дневном свете. Своей актерской игрой она могла одурачить кого угодно: мировых и районных судей и даже суровых юрисконсультантов.
Нет, охранникам просто запретили ее пускать. Златовласка только снисходительно улыбалась, словно они работали по какому-то сумасшедшему указу. Тиму рассказали, что семья у этой нахальной девицы непростая. Поговаривали, что отец бьет домашних. Эту информацию Тим оставил при себе.
Брайан Флинн был порядочным человеком и легко поддавался жалости. Он может даже потребовать прекратить расследование, если узнает о жестоком отце. Тим считал, что по Златовласке плачет тюрьма. Теперь-то уж точно.
Следующим по списку должен был действовать Джеймс О’Коннор. Предполагалось, что он случайно столкнется с Эйлин, напомнит, как они познакомились в “Корриганс”, и пригласит выпить. Он узнает о ней как можно больше, а следующим вечером доложит обо всем комитету. Чем более подробную информацию они предоставят полиции, тем лучше. Джеймс превосходно справился с задачей. Эйлин легко его вспомнила.
— Конечно! Тогда вечером вы были с моим милым Брайаном.
— Да. Бедняга Брайан сейчас переживает не лучшие времена.
— Ваша правда. — Эйлин была полна сочувствия.
— Между вами что-то было? — спросил Джеймс.
— Вы сами знаете ответ, Джеймс. Было — и есть. Он просто не может это принять.
— Конечно, он все отрицает.
— А вы подумайте, каково мне? Еще в самом начале — как трудно было поверить ему, когда он говорил, что церковные клятвы не имеют значения. Что важна только наша клятва вечно любить друг друга.
— Он прямо так и говорил? — восхищенно полюбопытствовал Джеймс.
— О да. Знаете, он ведь безнадежный романтик. А теперь почему-то хочет вычеркнуть меня из своей жизни. Мне так тяжело!