Сердце и душа
Шрифт:
— Это не распродажа пирожных! Это серьезная попытка собрать деньги, которые уже давно должна была нам выделить больница. Мы хотим прорекламировать наш курс лекций, поэтому приглашаем прессу, всех первых лиц медицинского мира, деловых людей. Каждый сотрудник клиники выкладывается изо всех сил, и я не позволю тебе пренебрежительно отзываться о нашем мероприятии как о “распродаже пирожных”!
Линда была поражена.
— Прости, я не слушала. Я неправильно тебя поняла.
— Ты никогда не слушаешь. Тебя не интересует ничто и никто, кроме тебя самой.
— Эй, мам, это уже чересчур.
— Что за “Эй, мам”? Хватит мне “эйкать”! Ты взрослый человек, Линда, и прекрати хныкать.
— Ах так? Тогда я и мамой называть тебя перестану. Буду звать тебя Кларой.
— Мне все равно, как ты меня зовешь. Лишь бы ты могла сказать хоть что-нибудь умное! — Клара хлопнула дверью и вылетела из дома. Послышался шум заведенного двигателя.
Линда смотрела в окно. Почему мать постоянно ею недовольна. Линда пожала плечами. Нет смысла пытаться выяснять это. Стариков не поймешь.
Клара стремительно вошла в клинику.
— У тебя плохое настроение, — заметила Хилари.
— О-хо-хо, как же ты права, — ответила Клара.
Аня тоже заметила, что Клара расстроена, и поспешила ей навстречу с чашкой кофе.
— Что ужасного у нас намечено на сегодняшнее утро? — спросила Клара.
— В одиннадцать заедет Фрэнк, по его выражению, “поболтать”, — сказала Хилари.
— Как будто этот мужчина хоть раз в жизни с кем-нибудь “болтал”, — вздохнула Клара.
— Ну, это насчет денег, которые оставил нам в своем завещании бедный Джимми из Голуэя, — объяснила Хилари. — Фрэнк “столкнулся с проблемой”.
— Конечно, — согласилась Клара. — Каждый раз, когда он смотрит в зеркало, он сталкивается там с нашей главной проблемой.
Аня хихикнула.
Клара вздохнула.
— Ну, выкладывайте, что у нас еще, — покорно сказала она.
— Сегодня ведь один из кулинарных мастер-классов Лавандер, да? — спросила Хилари.
— Да, он начинается в одиннадцать тридцать. Мы все должны присутствовать, чтобы поддержать Лавандер, — твердо сказала Клара. — Так что давайте попытаемся вовремя выставить нашего чудовищного Фрэнка. Попробуем завершить нашу милую “болтовню” полюбовно. Он с ума сойдет, если узнает, что Лавандер жарит макрель!
— Макрель? — с интересом спросила Хилари.
Клара с энтузиазмом кивнула:
— Да. Она обсуждает со мной все рецепты. Этот показался мне очень славным. Может, нам стоит устроить ранний обед — и съесть все, что она приготовит.
— Знаешь, я ведь ни разу в жизни не готовила макрель, — сказала Хилари.
— Макрела? На польском она называется так же! Это хорошая рыба? — спросила Аня.
— Это забытая рыба, — сказала Клара. — Моя бабушка ела ее четыре-пять раз в неделю. А потом ее перестали готовить. Думаю, причина в том, что теперь люди могут позволить себе мясо и курицу.
— Я столько нового узнаю от вас, Клара. — Аня убежала по делам, довольная порцией новой информации.
— Боже, до чего славная девочка! Почему мне Бог не дал такой дочери вместо упрямой, раздражительной ослицы Линды? Представляешь, она назвала наш большой прием “распродажей пирожных”!
Клара пребывала в таком возмущении, что Хилари стало смешно:
— Прости, Клара, но ты не видишь себя со стороны! Может, нам самим стоит отныне и впредь называть наше мероприятие распродажей пирожных? Глядишь, успокоимся. А что еще она выкинула?
— Поверь, ты не хочешь этого знать. Она так часто пожимает плечами, что мне кажется, будто она их вывихнула. У нее нет ни честолюбия, ни планов, никакого представления о будущем.
— Ты довольно резко отзываешься о девушке, которая когда-нибудь станет моей невесткой, — сказала Хилари.
Клара совершенно забыла, что они с Хилари задумали свести Ника и Линду, причем как-нибудь хитро, чтобы они не догадались, какую роль в их знакомстве сыграли матери. Хорошо, что Хилари достаточно пришла в себя и снова готова обсуждать эту затею.
— Мы устроим военный совет за обедом, — сказала Клара. — Но сперва скажи мне: кроме макрельной демонстрации (хорошо!) и болтовни с Фрэнком (плохо!), что еще ждет нас сегодня?
— Мерзкая супруга Бобби Уолша говорит, что один из препаратов, назначенный Бобби, в США сняли с производства.
— Она сказала, какой именно?
— Сказала. Я проверила. Ни словечка. Я даже спросила Питера в аптеке. Он говорит, что знал бы, но ничего такого не произошло.
— О боже. Она придет?
— В десять утра… исходя из того… — начала Хилари.
— Исходя из того, что с паршивцами лучше покончить как можно раньше, — закончила за нее Клара.
Миссис Уолш вошла, держа в руках вырезку из журнала. В статье говорилось, что препарат Бобби, ингибитор АПФ, проходит государственную проверку в Америке.
Клара терпеливо объяснила, каковы функции препарата: он назначался, когда требовалось снизить повышенную плотность сердечной мускулатуры. Клара указала, что на рынке представлены десятки подобных лекарств и только данную конкретную марку исследуют на предмет побочных эффектов. Бобби же принимает аналогичный препарат другого производителя.
— Если хотите, я объясню, что такое ингибиторы АПФ, — начала Клара. — Это ингибиторы ангиотензинпревращающего фермента и…
— Будьте добры, оставьте свой снисходительный тон, доктор Кейси. — Голос миссис Уолш звучал, как электропила.
Кларе страстно хотелось предложить ей убраться из клиники и никогда не возвращаться, но это было исключено. Ее главная забота, ее прямые обязанности — это здоровое сердце Бобби. Нельзя отвлекаться на эту чудовищную женщину.
— У меня и в мыслях не было говорить с вами снисходительно, миссис Уолш. Я всего лишь хочу объяснить вам и Бобби, что тревожиться не о чем. Основными побочными эффектами подобных препаратов являются головокружение и сухой кашель. У Бобби нет ни того, ни другого. Итак, чем еще я могу вам помочь?