Сердце и душа
Шрифт:
Деклан был озадачен.
— Это очень любезно с вашей стороны, Бобби, но неужели вам хочется видеть рядом с друзьями своего ужасного доктора и занудную медсестру?
— Безусловно. Я ваш вечный должник. Я не планировал бы сейчас это празднование, если бы не вы. А между Розмари и Кларой возникло небольшое недоразумение…
— Ах, да, — спокойно и понимающе ответил Деклан. Он уже слышал Кларин подробный рассказ об этом “недоразумении”. На самом деле Розмари дурным голосом орала на Клару, но лучше не будить лихо, подумал он.
— Итак, празднество намечено на двадцать первое, но я еще пришлю вам официальное приглашение. Все будет замечательно. Я буду вам очень, очень рад. — Голос Бобби звучал весело и искренне.
— Розмари сегодня с вами? — спросил Деклан, покончив с анализами крови и заполнением карты.
— Нет. Она договаривается с рестораном. Меня привез Карл. Взял в школе выходной.
— У вас отличный сын. Вы, должно быть, на него не нарадуетесь, — сказал Деклан.
— Ваша правда, отличный мальчик. Любит свою работу. Конечно, Розмари думает, что школа для него недостаточно хороша, вечно всем рассказывает, будто он учится на магистра, но раньше солнце взойдет на западе, чем моего парня снова увидят в университете. Он не расстанется со школой, пока не выйдет на пенсию.
— Как прекрасно найти то, что делает тебя счастливым, — заметил Деклан, помогая Бобби надеть пальто.
— Если ему еще и с женой повезет, как мне, вот тогда он будет настоящим счастливчиком, — сказал Бобби.
Деклан втайне пожелал молодому Карлу найти жену получше, чем у отца, но на его лице ничего не отразилось.
— Мы с супругой ждали его больше десяти лет. Почти потеряли надежду. Тогда-то он и родился.
Добродушный Бобби ко всему в жизни, даже к своей злобной женушке, относился с улыбкой. Мальчику, которого они так долго ждали, повезло унаследовать характер отца, а не матери.
— Фиона будет в восторге, — сказал Деклан, пожимая руку Бобби.
— Так когда же вы двое?.. — начал Бобби.
— Не спрашивайте, — прошептал Деклан. — Это как война — про нее нельзя говорить. Все прекрасно, пока мы не начинаем обсуждать дату и прочее. Тогда начинается настоящее светопреставление.
— Вы мудрый человек, Деклан, — сказал Бобби. — У вас все будет просто прекрасно, поверьте мне.
Подобные обещания человека, который был уже сорок лет как счастлив в браке с Розмари, вызвали у Деклана здоровый скептицизм, но он привычно улыбнулся и поблагодарил Бобби за добрые слова. Всегда проще согласиться, нежели мучительно спорить. Впрочем, иногда ему приходило в голову, что, возможно, его жизнь малость скучновата.
Аня видела, что у Клары и Хилари есть какой-то секрет, но сама ничего не знала о нем. Иногда они хихикали, как школьницы. А иногда оживленно совещались и что-то записывали. Ей они ничего не рассказывали, но Аня не обижалась. Она ведь тоже не рассказала им про Марека. Как она в одну минуту вдруг оказалась сильнее его, прямо там, в ресторане, куда он пришел, совершенно уверенный, что она согласится танцевать голой перед другими мужчинами, зарабатывая для него деньги.
Возможно, они обсуждали сына Хилари и дочь Клары, которые познакомились на большом приеме. Аня задумчиво вспомнила тот чудесный вечер. Карл тогда восторженно сказал ей, что она прекрасно выглядит. Еще он сказал, что ее английский продвигается семимильными шагами, и очень нежно засмеялся, когда она достала тетрадку, чтобы записать выражение “семимильные шаги”. Замечательная фраза! Сразу вспоминаются сказки, царевичи и королевичи и волшебные сапоги.
А уходя, он чмокнул ее в нос.
— Ты такая милая, Аня, и такая умница. Вот бы у меня были такие ученики.
— Я не умница, Карл. Честное слово.
— Прошу прощения, но, на мой взгляд, ты самая настоящая умница. А еще у тебя любая работа в руках спорится.
— Это только потому, что мне приходится усердно трудиться, зарабатывая на жизнь. Мне просто необходимо многое уметь.
— Об этом я и говорю. Только что ты заправляла делами в прачечной, глядишь, и вот ты уже заведуешь клиникой…
— Не говори так! Я здесь работаю, да, но не заправляю делами.
— Я весь вечер тебя слушал. Ты отличный представитель миссии, возложенной на тебя клиникой. А еще ты работаешь в ювелирном магазине…
— Я там просто убираюсь!
— И в международном центре. И с детьми сидишь. И можешь убрать любой дом после любой вечеринки.
— Хорошая была идея. Я ведь сама это придумала. — Глаза Ани засияли. — Хозяйкам же очень приятно, если после праздника они могут просто лечь спать, а с утра кухня будет сиять.
— Да, но когда же ты сама спишь, Аня? Сколько часов в день принадлежит тебе?
— Недостаточно, — серьезно ответила она. — Мне понадобилось бы сорок часов в сутках, чтобы заработать столько денег, сколько нужно. Я так хочу, чтобы моя мама жила достойно.
— А она-то чего хочет? Может, просто чтобы ты была счастлива? — спросил он.
Он бы не говорил так, если бы она ему хоть чуть-чуть не нравилась. Правда же?
Отец Брайан Флинн бежал изматывающий марафон со своим другом Джонни, для которого, впрочем, это было больше похоже на расслабляющую прогулку. На ходящем в пригород поезде железнодорожной сети DART они уехали к югу от Дублина, в район Киллини, на побережье. Там они, по мнению отца Брайана, вскарабкались на гору, а по мнению Джонни — поднялись на небольшой холм. Сверху друзья полюбовались на гавань Дун-Лэаре: сюда приплывали корабли из Англии, здесь же стояли на причале дорогие яхты. Затем они спустились с горы (с холма) в Долки, где выпили пару пинт в славном местном пабе. Вечером поезд DART увезет их обратно в Дублин.
Брайан чувствовал себя совершенно разбитым. У Джонни, очевидно, слепленного из другого теста, вообще ничего не болело.
Они сидели в Долки и разговаривали о жизни. У Брайана начались какие-то странные проблемы с деньгами. Его попросили перевести центр на самофинансирование. Но как это сделать? Он уже привлек всех друзей к покраске стен. Аня сшила по его просьбе шторы и скатерти. Взносы увеличивать нельзя — молодежь отправляет домой столько денег, что им самим практически не на что жить.
Если бы можно было извлечь какую-то выгоду из самого помещения. В их распоряжении был большой зал и несколько маленьких комнат, где люди встречались и общались. В зале подавали чай, кофе, суп и сэндвичи. Здесь же находилась маленькая часовня. После вечерней субботней или утренней воскресной месс Брайан с удовольствием общался с молодыми эмигрантами из разных европейских стран. Ребята чувствовали себя слегка потерянными в большом городе, а здесь можно было выпить кофе и поболтать. Он не мог брать с них столько, чтобы центр стал самоокупаемым.