Сердце Изгоя
Шрифт:
— И я не горжусь этим. Я пропустила точку невозврата и пустилась во все тяжкие. Ваша еда, конечно, прекрасна, но мы не так остро чувствуем её вкус и вынуждены есть, чтобы не слишком выделяться в толпе. Ну и постепенно это входит в привычку, как и прочее. Кофе, сигареты, алкоголь. Но кровь не сравнима даже с дорогим вином.
— Ты сказала, что оно дает вам силы.
— Да. Ощущение сродни опьянению. С первым же глотком мы получаем приток сил, который сохраняется длительное время, до очередного чувства голода. Предвижу твой очередной вопрос. У всех по-разному, Филипп. Кто-то способен месяц держаться после последнего приема,
— Анна упоминала и другие семьи. Изумруд, тьма и прочее. Что это значит?
— Это значит, что де Луна не единственная семья в Берлине, человечек, — ответила вампирша. Фил вдруг понял, что не видел еще зрелища прекраснее, чем наслаждающаяся тортом Микаэла. — Есть и другие. Смарагд, Малуа, Тенебра и Санави.
— И Репробари?
— Нет. Они изгои и не имеют права создавать свою семью. Скорее, стая. Кучка озлобленных псов, отирающихся на окраинах. Будь добр, не порти мне аппетит их упоминанием.
— Виноват, — улыбнулся Фил, когда Микаэла наморщила нос. — И у каждой семьи есть свой глава, как Владимир?
— Конечно. А иначе и не было бы семьи, — кивнула Микаэла. — Но с вопросом о семьях ты лучше к Анне обратись. Она все про них знает. Все грязные секретики и мыслишки.
— Логично. Она дочь Владимира.
— Нет. Логично, что она правая рука главы семьи, и без её ведома ничего не делается.
— Микаэла, прости за бестактность, но получается, что вампиры ничего не боятся? Ни солнца, ни серебра, ни кольев, ни чеснока?
— Чеснока боятся. Проклятый чеснок смердит, как задница Репробари, — поморщилась вампирша. — Солнца мы не боимся, но и не чувствуем себя комфортным при его свете. Видишь ли, мы гораздо бледнее вас, выше, красивее, а это привлекает внимание. Вечером, когда большая часть человечества либо устала, либо пьяна, нам легче смешиваться с толпой. После третьей Алой ночи немногие из нас отваживаются на дневные прогулки, да и вообще относятся к вам подозрительно.
— Глупый вопрос, но как тогда человечество почти истребило ваш вид, Микаэла? — тихо спросил Фил и тут же пожалел, потому что глаза вампирши полыхнули гневом, а губы презрительно сжались. Однако голос по-прежнему остался веселым и беззаботным, хотя Фил понимал, что это обычная маска.
— Огнем, человечек. Огнем и толпой. Как бы силен ни был вампир, если на него придется сотня, то он ничего не сможет им противопоставить. Да, разорвет десяток, но оставшиеся девяносто разорвут его. На момент начала третьей Алой ночи вампиры были разрознены. Все чаще и чаще доносились шепотки о слабоволии Рамиэля. Не было единой семьи, Филипп. Были маленькие группки. А у вас были ордена святой Инквизиции, которая спелась с Репробари.
— Прости. Глупый вопрос, — повторил Фил и замолчал. Он докурил сигарету, раздавил окурок в пепельнице и сделал глоток кофе, как вздрогнул, когда Микаэла накрыла его руку своей ладонью.
— Все в порядке, человечек. Ты же не убивал вампиров и не сжигал их. Незачем извиняться. Но лучше сменим тему. Не всякий способен вспоминать темные страницы прошлого с оптимизмом.
— Алистер назвал ту девочку, что вошла в комнату, фейри. Сказал, что её послал Благой двор.
— Помимо вампиров есть и другие расы. Не столь многочисленные и сильные, как мы, но есть, — кивнула Микаэла.
— И они все обитают в этом городе? Почему?
— Все просто. Средоточие энергетического источника. Здесь комфортно всем. И вампирам, и фейри, и драуграм, и Благому двору, и Неблагому. Такие источники расположены по всему миру, но большая часть давно скрылась под водой, и добраться до них невозможно, — ответила вампирша, смотря на ночную улицу через окно. — Те, кто могут контролировать энергию, черпать её из центра земли, по сути владеют местом, а остальные вынуждены принимать их, как старших. Берлинский источник — один из крупнейших, поэтому здесь целых пять семей.
— Есть и другие семьи? — удивился Фил, хоть и понимал, каким будет ответ ехидной вампирши.
— Конечно, — улыбнулась та. — За океаном, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. В Москве, в Токио, в Мадриде и других. Поэтому города находятся на слуху у всех. Энергия, Филипп, всему виной. Но семьи разрознены и заняты грызней между собой, чем общими идеями. Может, оно и к лучшему. Если человечество откроет глаза и увидит, кто находится с ними рядом, то новой Алой ночи не избежать. Как бы она вообще последней не стала.
— Неужели вы так хорошо прячетесь?
— Ты сомневаешься? — хохотнула она, делая глоток вина. — До встречи с Петром ты и представить не мог, что творится у тебя под носом, а теперь сомневаешься. Смешной человечек. Ладно, спишу это на шок. А вообще, ты прав. Прячемся. Так комфортнее. Конечно, есть люди, посвященные в тайну, как ты. Нейтралы. Чаще всего это те, кто каким-либо образом умудрился помочь одной из семей, либо кто-то полезный, вроде ваших политиков. Да, мы обязаны с ними считаться, а иначе даже энергия неспособна нас скрыть от вашего взора. После третьей Алой ночи главы всех семей собрались вместе и дали Клятву Крови, согласно которой человечеству закрывался доступ в наш мир. По соображениям безопасности, Филипп. Сам понимаешь, не маленький. Запрещено открывать случайным людям истинный лик, рассказывать о тайнах и обращать их.
— Значит, обращение не сказки? — вздохнул Фил. — А я все ждал, где же подвох.
— Не сказки. Лишь семерым семьям разрешено обращать людей, но только после полного одобрения местного Совета. У нас эти кто-то — Санави. Когда увидишь их, то сам поймешь, — кивнула Микаэла. — Но обращение — это очень сложный ритуал, который требует не только сил, но и концентрации.
— И как…
— Нет, человечек, — перебила его Микаэла и покачала пальцем. — Тебе об этом знать не положено и скажи спасибо, что я вообще заикнулась об этом.
— Наверное, ты права, — вздохнул Фил, обхватив голову руками. — Есть вопросы, которые должны остаться без ответов.
— Именно так, — улыбнулась вампирша и, посмотрев на часы, нахмурилась. — Ну вот. Заболтались мы, а Виорел скоро закроется и уползет в свою пещеру. Давай еще один вопрос и поедем. Один, Филипп. Нервы у меня не железные, а столетнее заключение даёт о себе знать.
— Вы… убиваете людей ради крови? — Фил вздрогнул, когда Микаэла мелодично рассмеялась. Да так сильно, что аж слезы выступили. Успокоившись, она попросила счет у подошедшего официанта, а затем, переведя дух, ответила.