Сердце Изгоя
Шрифт:
— Не смей мне приказывать, сука! — прорычал тот, а потом осел на землю, когда Микаэла скривилась и врезала ему по яйцам. Она слабо улыбнулась и, развязав ленту на ногах, помогла Филу подняться, после чего пихнула его в сторону темного провала, возле которого поскуливали другие вампиры с оранжевыми глазами. Они почтительно расступились в стороны и позволили Микаэле войти внутрь своего гнезда.
Внутри пещеры было на удивление сухо и светло. Вдоль неровных стен расположились факелы, которые отбрасывали дрожащие тени на пол и замерших в коридоре вампиров, смотрящих на Микаэлу с неприкрытой ненавистью. Но та шла вперед, ничего не
Фил, бросив взгляд в одно из ответвлений пещеры, увидел там серебристый свет от компьютеров и услышал лающий смех вампиров. В других ответвлениях тоже текла жизнь: кто-то спал на грубых дощатых кроватях, кто-то тихо беседовал с другими, уродливые женщины кормили отвисшими грудями уродливых детей. И у всех, абсолютно у всех, глаза горели янтарным, оранжевым цветом.
Длинный коридор внезапно закончился и Фил очутился в обширной внутренней пещере, после чего зажмурил глаза от слишком яркого света, бьющего с потолка. Привыкнув, он растеряно обвел взглядом пещеру, молча уставившихся на него вампиров и замер, увидев мощную высокую фигуру в меховой жилетке на голое тело и уродливый шишковатый затылок. Вампир, словно не заметив, что разговоры стихли, тихо что-то объяснял уродливой девушке с отвисшей губой, которая стояла рядом. Закончив, он повернулся в сторону вошедших и Фил увидел вождя Репробари — Фульгура.
Если все изгои были уродами, то Фульгур был самым страшным из них. Голова, удлиненная и шишковатая, походила на ком земли. Лицо же оказалось карикатурной маской, словно над вождем поиздевались художники из «Вельта»: глаза были маленькими и обрамленными тяжелыми сизыми веками, брови были похожи на кустарник, мясистый нос, расплывшийся и перебитый в многочисленных схватках. Широкий рот, украшенный двумя клыками, торчащими из нижней губы.
Однако Фульгур был весьма мускулист и крепок: длинные руки, бугрящиеся мышцами, широкая грудь, которую, казалось, неспособно пробить ни одно оружие, мощные, стволоподобные ноги и широкие волосатые ладони.
— Ты опоздала, — буднично буркнул он, сурово смотря на Микаэлу, которая враз утратила способность острить и опустилась перед ним на одно колено.
— На сотню лет, — Фил поморщился, услышав голос Фремиту, который подошел к отцу и едко улыбнулся. — Привет, человечек. Давно не виделись.
— Прошу прощения, владыка. Меня посадили на цепь в подвале, после того инцидента, — тихо ответила Микаэла. Фульгур кивнул и, подойдя ближе, прикоснулся к голове девушки жуткой ладонью.
— Встань. Ни к чему этот ненужный политес, — проворчал он, даже не удостоив Фила взглядом. — Я слышал, что произошло. Де Луна как обычно слишком резки в наказаниях?
— Да, владыка. Меня лишили связи с миром…
— Я получал твои письма, — кивнул Фульгур в сторону небольшого ноутбука, стоящего на столе. — Они помогли нам найти шкатулку, но этот сукин сын выкрал её из-под носа Фремиту.
— Отец… — Фремиту замолчал, когда Фульгур поднял руку, и отошел в сторону.
— Это он? — Фульгур бесцеремонно схватил Фила за волосы и заглянул в лицо. Он повернулся в сторону сына и усмехнулся. — Этот скот не подался ритуалу? Выглядит, как червяк.
— Ну а вы выглядите, как говно, — честно ответил Фил и тут же получил страшный удар в лицо. Фульгур рассмеялся и махнул рукой. Фила мгновенно поставили на колени, развернув к вождю.
— Всегда ценил эту нездоровую честность и яд в вашем племени, — голос у вождя был низким и вибрирующим. — Зачем ты приволокла его, Микаэла? Корма у нас в избытке.
— Вы получили последнее письмо, владыка? — спросила вампирша и, когда Фульгур кивнул, указала пальцем на Фила. — Он станет ключом к открытию шкатулки.
— Она у тебя?
— Да, — Микаэла подняла с пола сумку и достала из неё шкатулку. — Было нелегко её выкрасть.
— Тебе заплатят за это, — усмехнулся вождь, беря шкатулку в руки. Он поднял её над головой и звучно произнес. — Сердце у нас, братья и сестры. Скоро, очень скоро мы станем полноценной семьей.
— ДА! — Фил скривился, когда тысячи вампирских глоток заорали и завизжали в едином порыве.
— Не нравится звук нашей радости, человек? — тихо спросил Фульгур, склонившись над Филом. — Забавно, но именно ты удостоишься чести открыть шкатулку.
— Поцелуй меня в жопу, — снова ругнулся Фил, но Фульгур лишь покачал головой, предотвращая очередную оплеуху.
— Смирись с этим, человек. Старый ублюдок Рамиэль не думал, что скот будет проливать кровь в честь Беллариэля, но он не мог знать того, во что превратится наш мир через тысячи лет, когда воспоминания о третьей Алой ночи уйдут во тьму времен. Но ты прольешь её сегодня, когда день станет подобен ночи. Кстати, который час?
— Почти полдень, отец, — откликнулся Фремиту, с насмешкой смотря на Фила.
— В таком случае, нам пора в храм, — оскалился вождь, став еще уродливее. — Отведите их туда. Сердцу нужна жертва.
— Владыка? — испуганно воскликнула Микаэла, а потом обмякла, когда стоящий позади неё изгой коротко взмахнул дубинкой. Фил скрипнул зубами, но удовлетворения почему-то не ощутил. Лишь ненависть к огромному и уродливому вождю Репробари. Он дернулся, когда его грубо схватили и потащили в другой коридор, в котором свет почти не горел.
Пока его тащили, Фил получил несколько оплеух и довольно болезненный тычок в пах. Сгруппировавшись, он превратился в тугой комок и старался не обращаться внимание на дикость изгоев. Слева от него виднелась Микаэла, которую тащили похожим образом. Из носа вампирши стекала тонкая струйка черной крови, а сама она болталась на плече одного из изгоев, словно мешок. Фил попытался снова освободиться, но изгой, который его нес, резко врезался плечом в стену, заставив Фила обессиленно выплюнуть короткое ругательство. Где-то вдалеке хохотнул Фремиту, а потом вдруг стало светлее. И скоро Фил понял, почему.
Они вошли в круглое помещение с идеально ровными стенами. Задрав голову, Фил увидел дыру в потолке и круглый шар солнца, который резко начал темнеть. Затмение вступило в первую фазу, когда Фила и Микаэлу грубо швырнули в центр зала, где на каменном полу был вырезан таинственный символ в виде глаза с тремя зрачками. Анна как-то обмолвилась, что это был символ первой вампирской семьи. Равенство. Утерянное и забытое.
— Тысячи лет мы ждали, когда наступит этот день, — громко произнес Фульгур, обращаясь к молчаливым статуям, изображавшим вампиров из знакомых Филу семей. — День, который превратится в ночь и низвергнет старые порядки. Высохнет серый дождь, разобьется на тысячи осколков яростный изумруд, пожар рассеет молчаливую тьму, растает льдяная синева и мрачный багрянец потухнет. Настанет Алая ночь и будет она длиться вечность. И в этой ночи будет лишь один цвет — обжигающий янтарь…