Сердце меча
Шрифт:
«Мешарет» вел с отрывом в три очка, когда на галерейке показался мастер Хару. Постояв с полминуты и поглядев на игру, он отмахнулся от проплывающей мимо капли пота и крикнул:
— Джентльмены! Поправьте меня, если я ошибаюсь — но я как будто объявил суточную готовность.
Игра приостановилась. Болтон, поймав мяч, свободной рукой перехватился за распорку, обернулся кругом и крикнул в ответ:
— А мы готовы, сэр! Когда летим? Сейчас?
— Готовы? — капитан демонстративно огляделся. — Я что-то не вижу Дрю. Где он?
— А что, не на борту?
— А вот нет, смотри ты!
— Значит, где-то на четырнадцатом ярусе. Вызовите его, и всего делов.
— Ты, Джез, умный, как утка — только что не летаешь. Не отвечает он на вызовы.
— Значит, с бабой, — заключил Аникст.
— Да уж навряд ли с мужиком. Все на борт.
— Три очка, кэп! — взмолился Болтон. — Три очка отыграть дайте!
— Я лучше твое натрое порву. Вылезай, игрок. Отлет через восемнадцать часов, а этот сукин кот еще не принял на борт половину груза. Суна!
Младший матрос набросил юката, и теперь обувался.
— Пойдешь в четырнадцатый сектор и найдешь мне Дрю, — мастер Хару сунул юноше в руки свог и обруч связи.
— Давайте я пойду, — сказал Аникст. — Зачем пацана в такое место посылать.
— Затем, что я только в нем и уверен, раздолбаи. Вы же вместо чтоб Дрю привести, сами там завязнете.
— Майлза обижаете, сэр.
— Майлз нужен будет мне на борту, прокладывать курс.
— Курс до Парадизо? — изумился Болтон. Курс до Парадизо был только что вешками не обозначен — так хорошо его знали все левиафаннеры.
— Нет. Пошли, хватит болтать! — капитан сегодня что-то был слишком резок.
Пустой и гулкий коридор эхом отразил шаги пятерых. Капитан отвел свою команду подальше от стволовой шахты порта, чтобы тихо сказать самую главную и самую печальную новость сегодняшнего утра:
— Повезем пассажиров.
Пассажиры! Бог ты мой, пассажиры!
Дик Суна знал: никому здесь нет дела до того, что левиафаннер, как жалкий транспортник, возьмет на борт пассажиров. Это не волнует вон тех четырех докеров, что проезжают мимо на грузовой платформе, это до лампочки команде ремонтников, обедающих в дешевой забегаловке, и уж тем более безразлично двум имперским инквизиторам [6] , шагающим в транзитную зону. И если Дику Суне кажется, что каждый встречный показывает пальцем за его спиной — «Смотрите! Вот неудачник из команды неудачников!» — то лучше всего вспомнить рутенскую пословицу, которую любит Вальдемар: «Кажется — крестись».
6
Инквизиция — следственнвый орган, подчиняющийся непосредственно Имперской Сенатской Комиссии. Расследует злоупотребления в органах планетарного управления на уровне Доминаторов и советов доминионов. Поскольку должность требует от инквизитора политической неангажированности, неподкупности и бесстрашия, сложилась традиция приглашать на эти должности монахов из нищенствующих орденов.
Но все-таки — пассажиры… Узнай кто-нибудь, хотя бы с того же «Мешарета» — позора не оберешься. Дик знал, что дела плохи, но не знал, что настолько. Хотя — все дело еще в леди Ван-Вальден. Если бы не она, мастер Хару не взял бы пассажиров. Он отказал бы кому угодно, самому Императору. Но не леди Ван-Вальден… И не в нынешней ситуации.
Политика. Доминион Брюсов оспаривал Мауи у леди Ван-Вальден на том основании, что Джелал Брюс и Дилан Мак-Интайр вместе отвоевали эту планету у вавилонского Дома Микаге. Лакомый кусочек. Выход к множеству дискретных зон, ведущих в неисследованное пространство вблизи Ядра. Туда, где стадами ходят антизвери. Неисчерпаемый источник энергии. Да и сама планета более дружественна к человеку, чем суровая Тара, Сирена с ее жутким годовым циклом или холодная Соледад. У Брюсов был биоресурс — зеленая Апсара — но ей грозило перенаселение. Напряжение между Брюсами и Ван-Вальденами нарастало. Планету поделили по экватору, но это была временная мера, и все это знали. Тяжба между доминионами тянулась с самого конца войны. Две станции плавали по орбите — грузопассажирская Тепе-Хану, унаследованная Мак-Интайрами от Микаге, и оборонительная Индра, уже наполовину построенная Брюсами и приказом императора замороженная в состоянии полуготовности. Ван-Вальдены поддерживали Мак-Интайров по той простой причине, что леди Констанс Ван-Вальден была дочерью Дилана Мак-Интайра, а ее брат лорд Августин, прямой наследник, по слухам, мало интересовался делами планетарного управления, и вообще был немного… хм… Планету — точнее, половину планеты — от его имени держала сестра. Месяца не проходило без конфликта в районе экватора или в космическом пространстве, но до смертоубийства пока ни разу не доходило, и обе стороны старались не допустить этого: такой инцидент не понравился бы имперским инквизиторам, которых на планете был целый батальон. Последний вооруженный конфликт между доминионами отгремел в Империи 46 лет назад, и император Брендан II очень плохо отнесся бы к новому.
Политика — дерьмо, говорит мастер Хару, но если леди Ван-Вальден нужно, то экипаж «Паломника» повезет пассажиров, от которых воняет политикой… И леди будет совершенно спокойна за тайны своих пассажиров — ни один нормальный левиафаннер ни за что не станет болтать, что поправлял дела пассажирскими перевозками.
Он пропустил вперед дородную тетку в форме техника-электрика и шагнул следом за ней в лифтовую шахту. Транспортные фалы тут же разнесли их в разные стороны: тетка поплыла «вниз», к рабочей зоне, Дик — «вверх», к жилой. «Низ» и «верх» при отсутствии гравитации были такими же условными понятиями, как и в стволовой шахте. Точно так же можно было сказать, что тетка уехала на своем фале вправо, а Дик — влево.
— Простите, — услышал он, почувствовав нечаянное прикосновение. Ладонь, переместившаяся по фалу в сторону от него, была золотисто-оливковой, а ее обладатель носил форму ремонтника.
— Ничего, — отозвался Дик и улыбнулся гему [7] . Тот недоуменно моргнул и выскочил явно не на своем ярусе. А чего он ждал? Ругани, а то и удара. Чем младший матрос с «Паломника» отличался в его глазах от сотен тысяч других естественнорожденных, которые за неловкость обругали бы его, не задумавшись, или даже пнули? Ведь у пояса Дика Суны висел свог [8] , а имперцы, к стыду юноши, обращались с гемами порой не лучше, чем вавилоняне.
7
Генетически модифицированный человек.
8
Свог — учебный клинок, образован от английских слов sword (меч) и flog (бич). Авторство термина, как и названия для настоящего боевого клинка, флорд (от тех же слов), принадлежи Брайану Риордану.
Он примерился, отстегнулся от фала и выпрыгнул из шахты в коридор четырнадцатого уровня. Глубоко вдохнул и пошел вперед, на зазывное мерцание разноцветных огней.
На четырнадцатом уровне располагались увеселительные заведения средней руки — шикарные имелись только на планете, а дешевые не окупили бы станционных расходов. Но Рэндалл Дрю, способный пропадать здесь сутками, был непривередлив. Десяток его любимых злачных мест Дик знал наперечет и сейчас методично обходил все, опять борясь с чувством, что на него глазеет каждый встречный.
У вавилонянок, которые в Бога не верили, и у гемок, которых выращивали специально для этого, стыд отсутствовал начисто. Дик ненавидел этот сектор, ненавидел, когда его посылали сюда искать Дрю и ненавидел Дрю за то, что приходилось искать его здесь. Девицы срубали не меньше пяти дрейков за ночь, меньше было нельзя, проживание на станции стоило дорого. Расценки зависели строго от времени, которое занимал процесс. Время было дорого, поэтому девицы не тратили его на уговоры, а сразу хватали быка за рога, сиречь потенциального клиента — за все, что попадалось. Слово «нет» здесь понимали не с первого раза — иначе никто не мог бы конкурировать с девицами более высокого разряда, промышляющими в гостиницах и массажных салонах. Все это слишком походило на грузовой конвейер, чтобы возбуждать, и девицы рассчитывали не только на внешний вид и запах. Дик прошел по коридору каких-то двести шагов, и за это время его облапали не меньше четырех раз. Четвертым был гем-трансвестит, и тут младший матрос уже не выдержал: сдернул с пояса свог и выдвинул лезвие на длину руки, готовый воспользоваться пластиковым учебным клинком как дубинкой. Уличного прелестника как ветром сдуло.
Пользоваться свогом против женщин, тем более гемок, юноша не хотел, но обнаружил, что выдвинутое лезвие мигом увеличило его личное пространство на целый метр, и не стал дезактивировать клинок — так и пошел с ним по «Улице розовых глициний», не реагируя на оклики девиц и методично заходя во все бары и гостиницы.
В свои пятнадцать лет Ричард Суна был занудой и перфекционистом, и ему далеко не сразу пришла в голову мысль, которая моментально осенила бы любого из его ровесников: сказать, что весь третий сектор четырнадцатого яруса уже обшарен, а Рэндалл Дрю — не найден и избавиться таким способом от самого доставучего члена экиипажа — потому что неявка Дрю на корабль наверняка стала бы последней каплей в чаше терпения мастера Хару, и он приказал бы выбросить на причал вещи бортинженера, и объявил бы на бирже о вербовке нового.