Сердце мечты
Шрифт:
– Да - послышалось в трубке.
По голосу Маши можно было сразу почувствовать ее обиду и некоторую сухость. И он меня пристыдил. Трудно представить, что испытывала Маша, когда я покинул ее вчера, так внезапно, так неожиданно. Вдруг она плакала, вдруг она всю ночь не спала, пытаясь понять, почему я вдруг убежал. И я решил спасти ситуацию.
– Маша, привет - начал я.
– Где ты был?
– спросила она, перебив меня.
Я еще больше почувствовал угрызения совести. Она обижена на меня.
– Прости, что я вчера так внезапно ушел, прости, что заставил тебя переживать.
– Переживать?!
– с жаром воскликнула она - да ты знаешь, как я вся извелась, пока звонила тебе?! Мало ли, что могло с тобой случиться в деревне ночью, я же чуть с ума не сошла!
– Я... Я...
Я не знал, что ответить. Какие, к черту, бесконечные возможности? Что Маша могла подумать обо мне? А вдруг она решила, что я убежал к любовнице? Да и как объяснить
– Я не должен был уходить, я знаю - угрюмо промычал я - только ты не думай ничего плохого обо мне, и я обещаю тебе, что больше подобного не повторится. Прости.
Некоторое время в трубке молчали. Пауза длилась несколько секунд, но для меня она казалось вечностью. Наконец, Маша сказала:
– Хорошо, я постараюсь.
– Может, встретимся?
– живо предложил я.
– Давай - согласилась она, причем прозвучало это более дружелюбно, чем ранее - подходи к моей даче.
– Хорошо, согласен!
– Пока.
Как только послышались гудки, я вскочил с постели, оделся и выбежал на улицу. Мне не терпелось поскорее увидеть Машу, чтобы полностью загладить свою вину, и бросился опрометью наверх, к деревне. Но когда добрался до деревни, то остановился в нерешительности, и понял, что найти дачу Маши для меня уже задача. Я уже не помнил, где находится ее дача, а когда покинул ее, то заблудился, и найти ее уже не мог. Неуверенно, я пошел по дороге, по направлению к "Титанику", так как помнил только, что дача ее где-то в той же стороне. Дорога, как обычно, была пустынной, шумели от утреннего ветерка листья деревьев, блестели крыши домов от солнца, доносилось пение птиц. Я смотрел в левую сторону, ведь и нужная мне дача находилась в той стороне. Но все дома, мимо которых я проходил, не напоминали мне ее дачи, и я шел все дальше, с каждым шагом все больше волнуясь ее не найти.
Но волноваться пришлось не долго. На очередном изгибе дороги, я увидел впереди светлую фигурку, стоящую возле калитки, в которой узнал свою подружку. На этот раз на ней было голубоватое платьице-сарафан. Издали она показалась мне настолько хрупкой и милой, что я не выдержал, и побежал к ней навстречу. Она увидела меня и тоже бросилась навстречу. Глаза ее были полны радости и жизни, что я понял, что больше она не сердится на меня. Прикоснувшись руками к ее плечам, я снова извинился, причем видно было на ее лице, что долго обижаться на меня она просто не может. Уже говоря слова прощения, ее губы снова тронула улыбка, и казалось, что она уже не слышит моих слов, а просто рада моему появлению. А потом снова протянула руки к моему лицу, потянулась и прильнула к губам.
"Лучшее начало дня" - подумал я про себя, но не сказал этого вслух. Я хорошо помнил, как уже говорил это вчера утром, и говорить снова то же самое было бы не очень правильно.
– Пошли в парк - предложила она.
– В парк?
– удивился я - какой парк?
– Как какой? Ты забыл, что-ли?
Вот опять разговор возвращался в одно и то же русло. Как мне уже надоело сталкиваться с тем фактом, что не понимаю, о чем мне говорят. Не понимаю, или не помню. Я больше не хотел вмешиваться в эту ситуацию. Совсем недавно я думал, что и вправду просто забыл то, что действительно было, потом пришел к выводу, что это все сладкая жизнь, которую мне кто-то подарил. А теперь я опять не знал, что и думать. Может, все-таки забыл...
– А, парк!
– притворно воскликнул я, делая вид, что вспомнил - ну, давай, буду очень рад снова оказаться в парке!
– Пойдем!
Резво взяв меня под руку, она повела меня вперед.
По знакомой дороге мы прошли мимо спуска к ресторану "Титаник", повернули, прошли мимо магазина, в который я ходил гораздо чаще, чем в те, располагавшиеся в "уездной" части деревни, и устремились дальше, куда я еще никогда не ходил. Скоро мы попали в тень пышной листвы склоняющихся деревьев, где впереди я увидел аккуратно ухоженные аллеи, и дорога здесь стала расходиться в разные стороны. Было много лавочек, пестрели клумбы цветов, и оживленно гудела толпа людей, словно вся деревня решила спрятаться в этой тени от жаркого утра. Здесь бегали дети, прыгали по расчерченными мелом квадратиками на асфальте, здесь родители неторопливо катали детские коляски, а более взрослые подростки смеялись, пили лимонад, или любовались воздушными шариками, которые удерживали на веревке, чтобы они не улетели безвозвратно в небо, и откуда-то доносилась музыка. Мы прошли с Машей чуть дальше, и я увидел аттракционы, карусели, батут, витрина с развесным мороженным, где мы купили себе по два рожка, выбрав сразу все цвета мороженного. И я шел и постоянно восхищался от того, что все это увидел, в глубине души снова понимая, что все это опять-таки когда-то мечтал увидеть здесь. Я по-настоящему любил эту деревню, с ее маленькими красивыми домами, с ее свежим воздухом, но всегда хотел, чтобы в ней было что-то особенное, помимо этого, чтобы деревня ломилась от наличия достопримечательностей, вроде ресторана, парка развлечений или чего-то в этом роде, чтобы тогда она выделялась на фоне обычных деревень, чтобы больше людей знали про нее и считали элитой, чтобы я и сам гораздо больше ее за это любил. Наверное, кроме уже увиденных мною ресторана и супермаркета, с моей точки зрения, именно парка здесь и не хватало. Но все же, я уже не думал, что все это появилось только потому, что я этого захотел. В конце концов, я ведь вообще ни разу не ходил в эту сторону деревни, и не мог быть уверен в том, что раньше этого парка здесь не было. Хотя, что-то мне подсказывало все-таки, что если бы парк этот существовал здесь и раньше, я об этом уже давно узнал.
Я подумал, что неплохо было бы просто присесть где-нибудь на лавочке, чтобы просто доесть мороженное, хотя повсюду, куда ни глянь, они были заняты, но тут впереди я увидел небольшое озерцо, которое впадало в реку, в центре которого играл фонтан, а вокруг него люди катались на лодках и водных катамаранах.
– Не хочешь прокатиться?
– спросила Маша, указывая в сторону лодок и катамаранов.
– А было бы здорово!
– согласился я, и мы пошли к лодкам.
А по пути я увидел, что помимо лодок и катамаранов, здесь были и прогулочные яхты, и понял, что больше всего хотел бы прокатиться именно на яхте, но засомневался, что у меня хватит денег на это удовольствие.
– На чем ты бы прокатился?
– словно поймав мою мысль спросила Маша.
Я занервничал.
– Да вот, думаю, на этом...
– я указал на белую яхту, на борту которой уже размещались люди - только не знаю, сколько.
– А давай спросим - предложила она, и потащила меня к группе людей, которым платили за эти прогулки.
Оказалось, что стоило это полторы тысячи рублей. На первый миг я подумал, что теперь уж точно мы не сможем покататься на ней, и уже хотел предложить Маше просто покататься на обычной весельной лодке, но потом спохватился и вспомнил про уже совершенные мной покупки в то время, когда тоже думал, что денег не хватит. На удачу, я снова пошарил в карманах, и теперь уже извлек пять тысяч рублей. Маша радостно взвизгнула и засияла, а я протянул деньги за прогулку на яхте и нас пропустили на ее борт.
Яхта уже была заполнена людьми, преимущественно, молодыми, которые либо парочками, либо просто компаниями, и смех, шутки и разговоры заполняли кабину яхты, а остальные, не желая находиться под крышей, находились на открытом носу судна, или на открытой же корме, и смотрели на зеленый парк. Мы прошли в самый конец яхты, где по углам кормы целовались такие же молодые люди, как мы, сплетаясь в тесных объятиях, словно отобранные на подбор молодожены. Мы остановились возле лееров, я подумал, что мы с Машей довольно органично вписались в эту романтическую композицию, словно только нас здесь и не хватало, и так же соединились, обхватив друг друга за талию. Спустя некоторое время, мотор заработал, и голоса и смех несколько утихли, и яхта отчалила от берега. Блики от волн плясали на потолке яхты, ветер успокоил наваливающуюся жару, и я смотрел, как яхта покидает круглое озерцо и выходит в реку, а потом, к моему удивлению, я узнал окружающие меня берега. Да и не могло быть иначе, ведь я видал их каждое лето, проведенное на даче по два раза в день и каждый день, когда спускал на воду свою резиновую весельную лодку и отправлялся в эту, "неуездную", как я ее называл, сторону. Минуя на этой лодке ржавый дебаркадер, мистическим образом преобразившийся в ресторан "Титаник", я добирался на лодке к речной развилке, откуда речные пути расходились в разные стороны. Один ее путь утыкался в тупик, другой проходил мимо двух островов, на которых располагалась турбаза, а другой огибал их и устремлялся к Чардымскому мосту, и выходил в открытую и спокойную заводь. А из заводи узкая и извилистая протока выводила в открытую и просторную реку, с островами на большом расстоянии друг от друга. Там расстилались турбазы, там были пляжи, и часто рассекали реку катера и яхты.
Наша яхта, выезжая из парка, попала в эту самую развилку, хотя раньше, уж в этом я точно был уверен, никакого пути из развилки в этот парк раньше не было. Да, на какое-то время, я снова вернулся к своим сомнениям по поводу того, что бы значило это изменение. В конце концов, если появление "Титаника" и супермаркета в Чардыме за один год еще можно было как-то представить, то появление еще одной протоки в реке, которая заканчивалась в деревенском парке, уж явно не могло быть объяснено. Если бы и стали планировать вырыть канал к парку, то это началось бы задолго до этого года, и я заметил бы за время своих многочисленных катаний на лодке по этому месту, что здесь ведутся работы, и узнал бы, или хоть имел представление о том, что здесь будет однажды. Что ж, если я и думал об этом, то только минуту, ведь теперь это не имело важности. Я же знал уже, что теперь все в моей жизни на даче будет по-другому. Я мечтал увидеть ресторан - я его увидел. Я мечтал о супермаркете в деревне, и он появился здесь. А друзья? А Маша, которая сейчас с такой привязанностью и нежностью прижимается ко мне? Что уж теперь удивляться парку и появившемуся в нем каналу, который выходил сюда?