Сердце мечты
Шрифт:
Так и вышло. Почти весь песочный берег "Мечты" скрывался под камышами, поросшими так, словно забор загораживал доступ к острову. Только небольшие прогалины в камышах позволяли пристать к берегу и сойти на сушу, не пробираясь через камыши. Возможно, даже эти прогалины появились благодаря случайным приезжим отдыхающим, которые решили прочистить себе дорогу. Песочные горы тоже были гораздо ниже и с поросшими на верхушках кустами, и на самой вершине горы виднелась палатка.
Я понял, что делать мне на этой стороне острова нечего, и, хоть я и хотел бы пройтись по песочным горам, теперь, когда здесь присутствовали люди, никакого желания в этом у меня не было. Тогда я решил обогнуть остров вправо, и высадиться с его противоположной стороны. В прошлом году, вместе с двоюродным братом, мы отыскали в той стороне довольно широкую прогалину в камышах, где и пристали на этой лодке и устроили пикник на той самой сосновой
А потом, вдохновившись написанной истории, я написал и вторую часть, посвященную уже другим персонажам, но так же видевшим Хранительницу Мечты на этом острове. Новая история заключалась в том, что две маленькие девочки, проживавшие в этой деревне, однажды побывали на "Мечте", где Хранительница исполнила их общее желание стать колдуньями-целительницами. Обе девочки стали исцелять больных, помогать бедным, а когда стали взрослыми женщинами, сурово отомстили троим подонкам, изнасиловавшим внучку одной из них.
История эта, как это ни странно, родила во мне веру в существование этой Хранительницы Мечты по-настоящему. И я, бродя в тени сосен и глядя на далекие зеленые лужайки, верил в то, что где-то здесь действительно обитает эта женщина, и видит меня, смотрит и знает все, что было со мной, и что будет. И думаю даже, что это не я придумал эту хранительницу, а она навеяла мне мысль о своем существовании, и благодаря этой мысли я и написал про нее. Я никогда не видел ее на острове, но кто бы что ни говорил, я все равно знал про себя, что она существует. Даже тогда, когда я давал брату прочитать этот рассказ, уже на его середине он сказал мне, что согласен со мной, и тоже верит, что она существует. Вот так, ничем не оправданная история, похожая скорее на миф или легенду, высосанную из пальца, стала для нас обоих былью, и никто на свете не сумеет переубедить меня в том, что это ложь, и что ее нет.
Сейчас я снова вернулся мыслью к этой истории, и думал про себя, а возможно ли то, что именно сегодня мне представится шанс увидать ее по-настоящему? Мало ли что может быть, но разве то, что произошло со мной по приезду в Чардым, не похоже на сказку? Внезапное появление друзей, девушки, красивых мест в деревне, Мэри Шоу и все остальное. Это же и есть то, что другой человек, услышавший бы это от меня, и назвал бы мистикой. Разве поверили бы в это люди, если бы я стал рассказывать про свои приключения первой недели, прожитой на даче? Так почему же тогда я не могу поверить и в существование Хранительницы Мечты?
Итак, я причалил к песочному берегу, и облегченно вздохнул: здесь не было ни палатки, ни лодки, ни людей. И я оставил лодку, вытащив ее на сушу, и отправился к зеленым рощам. Я шел вперед, к далеким зеленым соснам, возвышавшимся на холмах, осторожно перешагивая через траву, и не сводя с сосен глаз. Наконец, я добрался до первой сосны, где, попав в ее тень, присел на выступающий корень и решил передохнуть.
Время шло, а я все сидел под деревом, ощущая приятный ветерок, глядел на нависшую надо мной листву, оглядывал поля и не хотел ничего делать. Уже то, что я снова оказался здесь, было хорошо. Тревога, посеянная в деревне, когда я так внезапно потерял Машу на улице, здесь прошла и я беззаботно отдыхал. Но потом, я все же поднялся на ноги и решил пройтись вдоль рощи. Я то вбирался на холм, то спускался, проходя мимо новых сосен, нагибал голову, чтобы пройти под их свисавшими ветвями. Каждое дерево казалось неповторимым и красивым, и я не знал, что из того, что я увидел, лучше бы смотрелось на холсте. Так у меня было часто в этих краях, когда я сомневался в выборе более красивой картины. Не знаю, сколько прошло времени, а я все гулял по роще, осматривая каждый корень, каждую ветку, и не думал о том, что меня беспокоило, пока я добирался сюда на лодке. Все вопросы, которые мучили меня все это время, давно пропали, и мне вообще не хотелось напрягать мозг, и о чем-то думать. Но все же, скучно было так идти, и я постепенно вспомнил про Машу, с которой гулять так было бы гораздо веселее и прекраснее. Когда я вспомнил про Машу, я вспомнил заодно и про ее странное отношение к этому острову, а потом вспомнился и крест, и мое желание узнать, в чью память он был поставлен.
Но уже было поздно проверять это, ведь я ушел довольно далеко в противоположном направлении, и возвращаться к кресту заняло бы слишком много времени. И я бросил это, решив на обратном пути подойти к кресту, а сейчас продолжить гулять под соснами. Потом я вспомнил про исчезновение телефонов Маши, Кости, Антона и Андрея в телефонной книжке, а позже подумал, что и все те красоты деревни, восхитившие меня, наверняка тоже исчезли. Но сейчас меня не особо волновало их исчезновение. Глядя на окружавшие меня поляны и лужайки, я чувствовал про себя, что именно здесь менять ничего не надо. И если в деревне появились ресторан, супермаркет и парк с прогулочными яхтами, то только это место не нуждалось в изменении и добавлении чего-то более красивого. Здесь не нужны были ни магазины, ни рестораны, ни парки, ни скверы. Все было таким, каким и должно было быть. Все было таким, каким я и хотел здесь все видеть.
Наконец, закончились сосны, роща стала редеть и впереди опять появилась солнечная поляна, и я остановился в тени последней сосны, решая, куда теперь мне идти. Возвращаться обратно не хотелось, и я глянул вдаль острова, на соседние деревья. Лес, в котором проглядывалась зеленая поляна. Еще ни разу я не ходил туда, и вообще не углублялся в эти дали. В прошлый раз я и не мог бы отправиться туда, так как мне мешала лодка, за которой надо было следить, но сейчас, вспомнив про лодку, и про пустой берег, я понял, что не волнуюсь за нее, и почему-то был уверен, что с ней ничего не случится. И я стал спускаться с холма и пошел в сторону этого леса.
Преодолев поляну, где солнце уже раскалялось вовсю, я снова попал в тень деревьев. Теперь я шел по лужайке, вперед, где трава уже не была высокой и выцветшей, а сам понемногу приходил в жуть, осознавая тот факт, что я совершенно один на этом большом острове, и только в дальней его стороне есть палатка с людьми. Никто не видел и не слышал меня, никто не сможет мне помочь, если со мной случится беда. Какая беда? А мало ли что может случиться на этом острове? Все дальше и глубже уходил я, уже не настолько уверенный в том, что с лодкой моей ничего не случится. Я уже не знал, правильно ли делаю, что так беспечно ухожу неизвестно куда.
Снова дорога пошла под уклон. И я, оказавшись на склоне, увидел внизу, между зелеными верхушками деревьев что-то темное, похожее на деревянную крышу. Здесь есть какой-то дом? Интересно. Вот уж не думал, что на этом острове может быть дом. Может, какой-нибудь лесник? Или бомжи? Или вообще, этот дом пустой и заброшенный? Любопытство взяло верх, и я стал спускаться, не отрывая взгляда от крыши. Подходя все ближе, я видел, какая она старая и дряхлая. Когда я оказался внизу, передо мной возвышался дощатый дом, с прогалинами в стене, с разбитым окном и незапертой дверью. Некоторое время я стоял возле него, не зная, можно ли зайти в него. С одной стороны, даже в таком доме могли жить люди, с другой - в нем могло все обвалиться, если я зайду, и к тому же, в нем могли обитать змеи.
Но, в конце концов, я переборол страх и понял, что раз уж решил исследовать остров, то обязан зайти в этот дом, хотя на душе у меня скребли кошки. Я протянул руку и осторожно открыл дверь. Она скрипнула неприятно, и на меня хлынул затхлый воздух, и я шагнул в полутемную комнату. Здесь дурно пахло, пол, замусоренный прошлогодними листьями, окурками, консервными банками и битым стеклом, скрипел под ногами, а стены были расписаны углем и мелом. Отвращение и злость поднялись во мне. Все это время, сколько я бывал на этом острове, я думал, что хотя бы его "задняя часть", с сосновыми рощами и лужайками закрыта для людей. Почему-то, надеясь, что никто не видел открытую прогалину между камышей, куда можно пристать на лодке и оказаться в этой части острова, я думал, что никто кроме меня и брата не знает про это место, и никто не бывает в нем, кроме нас. Я бродил по полям острова в полной тишине и спокойствии, не видя людей и получая наслаждение от того, что остров пуст, хоть и наполовину, и что никто не потревожит меня здесь. Оказалось, что даже здесь люди успели побывать и загадить этот неприметный старый дом, скрытый в самой глубине острова. Мои надежды на то, что в Чардыме существует место, не занятое людьми, которое я хотел бы считать своим, рухнули окончательно.