Сердце моё
Шрифт:
Я перекусила, разумно решив, что выбор между мучиться и мучиться голодной очевиден, выпила чаю, и снова вернулась к импровизированной лежанке
Wife-2
Святослав:
Костяшки пальцев ломило- морда у охранника Анатолия оказалась крепкой, ещё пару раз в скулу попал. Но раскрасил его знатно- будет знать, как нарушать приказы начальства. На следующем месте работы, потому что я уволил его к чертям собачьим. Заплатив, правда, нехилое выходное пособие и на лечение подбавил. Чтоб честь по чести.
Если охране позволять самоуправство, то это ни к чему хорошему не приведет. А сидел бы там
И бомбит меня лишь от этого! А не от того, что Таловой касался, смотрел на нее, жалел. Или желал- я х..й знает, что у этого остолопа двухметрового на уме!
Открыв железную дверь, вновь попал на представление " сон невинного ангелочка". Да она специально? Я похож на имбецила- как ни войду, так сопит в мимимишной позе, надеясь разжалобить? Смягчить? Или хер знает, на что она там надеется!
– Подъем, Талова!- подойдя ближе, рявкаю так громко, что она вздрагивая, вскакивает, едва успевая увернуться от столкновения лбом с моей челюстью. Заспанное лицо, слегка припухшие красноватые глаза - походу, и вправду дрыхла. Осознание собственной неправоты ещё больше распаляет:
– Хватит разлеживаться, женушка, - дразню я ее, с удовольствием отмечая, как она пугливо отшатывается при этих словах- Я тут кино небольшое глянуть успел- охрану начала окучивать, да?
– провожу пальцем по тонкой скуле, играя как сытый кот с испуганной маленькой мышкой.
Она пытается уйти от прикосновения, это злит меня. Ухватывая девицу за подбородок, с силой притягиваю к себе, сжимая руку так, что черты её лица становится похожими на смешную гримасу шарпея:
– Я тебя предупреждал насчет персонала?! Насчёт просьб помощи, а?!- легонько встряхиваю, а она лишь упирается руками в большой ящик, на котором лежала- предупреждал?
– рычу, нависая над ней. Даже отсюда я слышу гул, с которым бьётся сердце. Сердце моей жены! Настоящей жены, а не этой дешёвой подделки!
– Ты ему дала?!- отпускаю лицо, но тут же хватаю за плечи, заставляя встать- А? Твои дешевые методы - это ведь только раздвигать ноги, когда нужно? Что молчишь, Талова?! Или в рот взяла, чтобы по-быстрому!?
Из ее глаз текут слезы, но она лишь сильнее сжимает губы, словно бросая мне вызов, с ненавистью смотрит на меня. Да мне похер! Смотри! Правильно, смотри! Чтобы и я знал, какой дебил! Как поверил в то, что жизнь может быть чудесной и ванильной как в дешёвом женском чтиве. Что маленькая девочка из детдома может оставаться чистой и невинной даже тогда, когда на нее резко свалятся бабло и всеобщее внимание, любовь, забота. Нет, видно, она из таких, что привыкли к грубой силе. А любое проявление доброты она сочтет слабостью, мгновенно отбросив того, кто её, доброту, проявит в разряд " безвольных лохов".
Все мои чувства обострены до предела- я не знаю, что делает со мной ее близость. Бесит, выводит из себя, заставляет кипеть от ярости. Хочется уничтожить ее, сломать, заставить ползать по холодному полу, умоляя о прощении. Вырвать своими руками пульсирующее в ее груди сердце жены, а затем любоваться, как эта дрянь в конвульсиях бьётся у моих ног! Напускное равнодушие, которым она специально, я уверен, пользуется лишь для того, чтобы позлить, выбешивает как малолетку. Будто эта тварь- строгая учительница, что со стороны лениво наблюдает за припадком очередного капризного старшеклассника.
Прежде, чем я успеваю то сообразить, моя рука тянется к ее волосам.
– Встань
Молча глотая слезы, она падает на пол, царапая колени. Притягиваю ее к ширинке, где эрегированный член уже рвётся наружу, пульсируя вожделением. Я никогда не понимал тех, кому нравится поиграть в подчинение. Относился к таким мужикам с легкой долей презрения- в чем мужество самоутверждаться, пускай даже и в сексе, засчет слабой женщины, но сейчас сам почти в экстазе от того, как соблазнительно смотрится сверху ее запрокинутое лицо с полураскрытыми чувственными губами, влажными дорожками слёз на щеках. Я представляю, что это слезы от того, что она взяла мой член до основания, что я трахаю ее горло, насаживая все сильнее, пока не изливаюсь внутрь. Она, давясь слюной смешанной с моей спермой, сглатывает...
– Отпусти.... Пожалуйста...- наконец, сдается она, испуганно пытаясь поймать мой взгляд. Надо же- ради дозы она готова была лечь под кого угодно, а со мной сейчас ей, видите ли, страшно?!
– Ты-моя жена, Талова!- усмехаюсь я с силой прижимая ее лицом к ширинке. Даже от того, как чувствую ее сквозь ткань брюк, я готов кончить так бурно, словно только что вернувшийся из армейски солдат- Это- твой супружескийдолг- мне доставляет удовольствие обжигающая ненависть в ее взгляде. Подстегивает, заставляет чувствовать себя живым, кровь бурлить по венам взрывной смесью.
– Твоя жена- Алена!- в отчаянии выкрикнула Валерия и, видно, решив, что терять уже нечего, быстро добавила - Мне охранник рассказал!
Одним рывком я поднял ее к себе, ревя бешеным зверем в лицо:
– А он не сказал тебе, тварь, что она умерла?! Что ее сердце сейчас бьётся в твоей долбаной груди? Не сказал, а?!- встряхиваю ее с силой, так, что слышен звук ее зубов, бьющихся друг о друга- Он не сказал, что твоя сраная жизнь- результат ее смерти?!
Я вижу, что она буквально дрожит от страха, и меня раздирают на части эмоции. Одна часть меня наслаждается тем, что я смог выбить ее из равновесия, что заставил её бояться за свою гребаную жизнь - может, хоть ценить начнет, что вывел на эмоции эту лживую тварь, а другая....другая тоскливо скулит, как побитый волк, не желая смотреть , в какое чудовище я превращаюсь. Есть ещё и третья...самая мерзкая...та, что страстно жаждет, предав любую память об Алене, заключить эту маленькую стерву в объятия, успокоив, укачивать словно ребёнка, баюкая в кольце рук.
Отбросив её в сторону, пошатываясь, плетусь к двери. Весь алкоголь выветрился. Лязг закрывающейся двери разрезает повисающую тищину. За дверью ни звука. Ни слез, ни движений.
Плевать. Пускай хоть сдохнет там. Ненавижу! Её! Себя! Эту еб..чую жизнь, что хуже смерти! Я думал, что буду долбаным ангелом возмездия, ее наказанием, но кто еще чьё наказание..
Filings
Валерия:
Он уходит, а я размазываю по щекам злые горькие слезы. До крови прикусываю губу, чтобы этот ненавистный урод не слышал моих всхлипов Иногда останавливаюсь, делая мелкие глотки воздуха, перемежая их со влагой, что течет отовсюду - из глаз, носа, рта. А затем беззвучно вою, выплескивая всю боль. Мне страшно. Мне больно. Я устала.... За что он так со мной?! За что?! Если бы я знала, что все обвинения, которые он, брызгая ядом, бросает мне в лицо- правда... Но поверить в то, что я могла совершать подобное? Я чувствую отторжение даже при мыслях об этом.