Сердце моё
Шрифт:
Он темнеет лицом, но лишь кивает:
– Ясно, Валерия.
А меня будто когтями по коже скребёт это его " Валерия"! Лучше бы его презрительное " Талова'" или почти нежное " Лера", чем вот так вот. Хотя, разве мне есть дело до того, как зовёт меня похититель:
– Скажи, а ты ещё тогда запланировал меня похитить? Ну, когда в гости к нам приходил, знакомиться?
Его глаза загораются недобрым огнем, а руки сжимаются в кулаки. Вижу, как желваки ходят на его лице, но Соболев держится:
– Так, оказывается,
– Не нужно строить из себя оскорбленного! Мне все равно, что ты обо мне думаешь, ясно?! Ты- преступник, больной ублюдок! Тебя посадят! Отпусти меня- и я клянусь, я никому ничего не скажу. Обещаю!
Соболев лишь устало потёр переносицу, выдав то, что окончательно выбило меня из колеи:
– Я и не держу тебя. Сейчас приедем домой, подпишешь некоторые документы, тебя осмотрят врачи- и я отпущу тебя.
Я едва не падаю с сиденья от неожиданности, это что, правда? Или очередная издёвка?
– Я не шучу, Валерия. Я отпущу тебя, но- он поднимает кверху палец, обрывая десятки вопросов, готовых сорваться с моих губ- С тобой будет охрана. Куда бы ты ни шла, что бы ни делала. Потому что я не доверяю тебе.
Чтооо?! Он это серьезно?! Он не доверяет мне? Он, что похитил меня, таскал за собой, запирал в подвале?! От такой наглости мне хочется рассмеяться ему прямо в лицо. Надменное, красивое какой-то жестокой мужской красотой лицо.
Тут меня чуть мутит, и я откидываюсь на сиденье, отворачиваясь от него, тянусь приоткрыть окно. Святослав опережает меня, будто нечаянно скользнув рукой по моему колену, отчего меня будто жаром обдает. Все у нас вообще так странно - разумом я ненавижу его, но предательское тело ещё помнит его ласки...
***
В доме тишина, Татьяна Филипповна, увидев меня, вытирает передником глаза. Она хочет подойти ближе, поздороваться, но Святослав лишь отрицательно качает головой, бросая ей " потом"- и ту словно ветром сдувает.
– Пойдем наверх, Валерия. Нам предстоит долгий серьезный разговор- протягивает мне руку Соболев, а меня буквально трясет от " Валерия". Почему я так реагирую? Может, от снотворного не отошла ещё.
– Поесть чуть позже принесут в комнату, ты пока можешь принять душ. Вещи на кровати- лениво проходится он по комнате, не обращая на меня никакого внимания. И это злит! Я пытаюсь успокоиться, вновь и вновь твержу себе, что мне не должно быть до него никакого дела! Что я даже радоваться должна и вот такому скупому приему, и тому, что Соболев, по всей видимости, наигрался со мной и отпускает. Живой и почти невредимой. И тому, что я теперь дома, в России. Как там говорится, " звёзды сошлись"? Все чудесно в моей жизни? Так отчего же мне так больно?
Когда я выхожу из ванной, переодевшись в вещи, что захватила с собой из шкафа ( моя одежда, купленная им ещё тогда, когда
Соболев, закатив рукава темной рубашки, сидит на кресле, вполоборота ко мне, уперев локти в мощные ноги.
Рядом с ним столик, на котором уже чья-то заботливая рука сервировала ужин на двоих.
– Садись, поешь.- кивает он на кровать- Когда закончишь, спустись в мой кабинет.
Я внимательно рассматриваю его лицо, на нем не считать эмоций- холодное жесткое выражение. Неужели я ему настолько надоела, что аж неприятно, противно находиться рядом? Когда-то я читала интервью одного миллионера, что словно сумасшедший заменял жен и любовниц, каждые несколько месяцев. Сродни охоте для него подобное было- с каждой новой добычей, как признавался он репортёру, он сам будто молодеет, испытывает неописуемую бурю эмоций. Да вот тот же Ди Каприо, у которого пунктик на возрасте - едва его пассии исполняется 25, то он сразу расстается с ней, списывает в утиль.
Но я, конечно, чемпион по вылету из жизни Соболева- даже несколько месяцев не продержалась. И это должно бы радовать, должно! Я зря пытаюсь настроить себя, потому что внутри все восстаёт против этой мысли, о том, что мы больше не увидимся. Это безумие. Бред! Это иррационально- пытаться сбежать, скрыться от него всеми возможными способами...и мечтать, чтобы он сейчас не уходил.
– Хорошо- киваю я, принимаясь вяло ковыряться в еде.
– Там твои лекарства- кивает он, уже стоя на пороге, на маленькую тарелочку, где лежит несколько таблеток.
– Хорошо- вновь бесцветно бросаю вслед.
Как же хорошо помнить все, теперь я точно знаю, что эти лекарства мне жизненно необходимы. Как и знаю, увы, что жизнь моя будет короче, чем жизнь обычного человека. Может, поэтому я так хватаюсь за Соболева? С ним я испытываю невероятно яркие эмоции. Отрицательные или положительные- это уже второстепенно. Потому что они - сильные. Я так стремлюсь " впихнуть" в свою короткую жизнь все то, что должна бы испытать, что готова связаться с любым абьюзером, или как там звучит это новомодное слово?
Немного перекусив, я долго брожу по комнате. Пытаясь освободить голову от стайки мыслей, что жужжащим роем кружатся в голове. Что со мной будет? Сейчас я спущусь, Соболев скажет, что я свободна? Или это- очередной его безумный стёб?
Наконец, когда я спускаюсь вниз, робко стучусь в дверь кабинета, та резко открывается передо мной, словно бы Святослав стоял на пороге и ждал моего появления. И точно, он ещё больше нахмурившись, недовольно бросает:
– Ты долго.
Я ничего не отвечаю, проходя к небольшому диванчику у стены. Садиться на кресло напротив него я не решаюсь, здесь, чуть поотдаль, мне кажется, что я в относительной безопасности.