Сердце моё
Шрифт:
Настроение даже слегка поднялось. Так я и в далай-ламы подамся- уже начала думать, что, может, наша встреча и все остальное были вот ровно для этого? Неплохая же помощь фондам?
Я спустилась, ни взяв ни единой вещи, кроме карты, с которой переведу все деньги в фонд. По пути меня встретила Татьяна Филлиповна, выглядывая из кухни:
– Лерочка, а ты .. всё, уезжаешь? Не поешь...И вещи не собрала?
Мне снова стало так обидно, так больно - по всей видимости, даже она была в курсе!? Кто ещё? Садовник? Охранник? Горничная? Все вокруг знали, что Соболев меня бросает, кроме, собственно, меня самой!
Но я сумела "удержать лицо":
– Нет,
Она, нервно сглотнув, кивнула, с некоторым замешательством. Может, видела валяющийся под окном телефон, так и не раскрытый? Да и ладно, я больше не увижу ни ее, ни этот дом, ни Соболева.
– Всего доброго, я спешу немного- извинилась я, продолжив путь.
– Всего доброго, Лерочка,- донеслось в спину растерянное прощание.
***
Я прошу водителя довезти до ближайшей остановки, но он начинает гнуть свое " положено доставить по адресу". Хорошо, пускай. Сдаюсь, не желая больше спорить. Я хочу просто чтобы все это поскорее закончилось
Loneliness. Part two
Святослав:
Мое сердце все ещё сжимается, стоит вспомнить ее там, в полицейском отделении. Маленькую, испуганную, с коротким ёжиком волос. Уже тогда мне хотелось броситься перед ней на колени, умоляя простить за все, что произошло с ней по моей, блядь, вине! Не нужно было вести себя как ублюдок! Больной эгоистичный ублюдок. От Таловой у меня сносило крышу так, что я не слушал никого вокруг- врачей, психологов, того же Сокола, что офигевал от моего к ней отношения. Ей нужна была доброта, поддержка, помощь специалистов. А я возомнил себя чертовым, мать его, лекарем- мозгоправом.
И, как оказалось, единственным, кому нужно было вправить мозги, оказался я. Когда Лера рассказала мне правду, я едва мог выдавить из себя хоть слово в ответ. Осознание того, какой я жалкий урод, испортивший ей жизнь, захлестнуло. Я уже знал, что она мне скажет - Соболь выяснил, что в клиниках лечилась именно ее подруга, та самая Гуля, а эта мягкосердечная дурочка Талова лишь привозила ту на очередную реабилитацию от зависимости. В последних два раза ушлая Гуля назвалась именем Леры, это и ввело нас в заблуждение изначально. У меня вообще складывается впечатление, что эту самую " Гулю" не только не радовала помощь Леры, а наоборот, злила, заставляла завидовать, невольно сравнивать себе с более успешной девочкой из детского дома, чем она сама. Тогда хоть немного понятны и все ее поступки, и отчаянно желание хоть как-то подгадить Лере. Возможно, не открытое, а подсознательное. Будто тонула сама - и изо всех сил тянула за собой Леру, что сдуру протянула ей руку помощи.
Вчера, когда увидел в глазах Таловой влюбленность, когда услышал, но сделал вид, что нет, её признание, я ещё раз убедился в правильности своего решения. Нужно отпустить её, пускай живёт, налаживает жизнь, учится, влюбляется. Пусть это все будет искренним и добровольным порывом для неё, а не мучительным отсутствием выбора, принуждением, как в случае со мной. Гребаным Стокгольмским синдромом.
Когда я забирал ее из участка, и весь мучительный день после, я не мог избавиться от глупой, бессмысленной надежды - а вдруг она беременна? Тогда можно наплевать на голос совести, бесновавшейся внутри. Тогда все и дальше будет идти своим чередом- она- моя жена, ждёт ребёнка. Любовь? Она уже влюблена в меня, не любит, а именно, влюблена. Конечно, я понимаю, что это- нездоровая больная влюблённость.
Но ребенка не было, когда я забрал ее из участка, то ей провели полное обследование. Она, конечно, не помнит этого, потому что спала под действием снотворного. Но факт есть факт- Талова не беременна. И мне хочется выть от этого, лезть на стену.
Я не улетел в Штаты, остался в своей городской квартире, глушить боль расставания алкоголем. Даже баб вызывать не хочется, после Леры всё не то, все не те.
В последние наши минуты я видел, как она потянулась ко мне сердцем. Это было даже и без признания понятно- раньше, когда она не доверяла мне, в ее взгляде был вечный огонек опасения, испуг. А теперь, поверив в то, что я - не монстр, каким меня ей рисовали, а просто властный и узколобый идиот, что я никого не убивал и уж, тем более, никаких измен не было ни с моей стороны, ни со стороны Алёны, она успокоилась, расслабилась.
Возможно, я ошибся. Нужно было и дальше дать ей право меня ненавидеть. Бояться. Так проще и легче- она бы думала, что ещё легко отделалась. Силилась бы забыть все то, что произошло. Возможно, ходила бы к психологу пару вечеров в неделю....
Х@р его знает...
***
Х@р его знает, как оно всё пойдёт. Потом, впоследствии. Конечно, она выучится, найдет себе парня своего возраста, семью создадут. Я стану гребаным дядей или кем я там себя видел всего пару лет назад? Удивительно, как все резко изменилось так, что теперь одна мысль о том, что раньше было едва ли не мечтой, приносит боль.
Пить не хочется. Я почти насильно вливаю в себя то ли виски, то ли какую-то другую бурду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Вливаю, чтобы не сорваться, не броситься к Таловой, не утащить ее к себе и уже никогда не отпускать
Son
Спустя два года:
Валерия:
– Стелла, я немного не успеваю, у вас получится задержаться ещё на часик?
– получив от новоиспеченной бабушки Артемки заверения, что она полностью свободна и готова сидеть с ним хоть до утра, расслабленно выдыхаю. Так, значит, могу снова вернуться к расчетам. Я ведь и за себя, и за того дядю работаю. Галерея пока что окупает лишь саму себя. Чтобы быть на плаву, нужно работать.
– Лер, ты тут?- раздается из коридора голос Артема, нет, не моего сына. Молодого художника и главной звёзды моей галереи, Артема Лайно, - его работы не раз уходили за большие суммы в коллекции любителей искусства по всему миру. Пару раз Артем даже выручал нашу скромную галерею деньгами. Иногда я думаю, отчего он не уедет? Ему приходили приглашения из множества зарубежных галерей, а ещё даже пригласили в какой-то Лондонский институт искусства как преподавателя. Но Артем с маниакальным упорством остаётся здесь.
Нет, я не совсем дурочка, что не догадываюсь - у него ко мне довольно теплые чувства. Вот только я ответить на них не могу. Не именно Артему- вообще, никому. После всего, что со мной произошло, после того, как я узнала о беременности, я пыталась связаться со Святославом. Даже, наплевав на гордость, приезжала к его дому, потратив несколько бессонных ночей на поиск адреса в интернете. Но смогла найти лишь примерные координаты и пару фото забора. Благо, Стелла, нахмурившись, с битый час вспоминала название улицы- и вспомнила.