Сердце негодяя
Шрифт:
— Мне это не нравится.
— Я так и думала. Я схватила его за шиворот и вытащила оттуда. Мне хотелось как следует надавать ему по заднице, но я решила, что лучше тебе самому с ним разобраться.
— Понятно, — уклончиво ответил Леви и вернулся к распаковке бокалов.
Кэйди пожала плечами, не понимая, почему он так спокоен. Леви, самый добрый и любящий отец на свете, был всегда неизменно строг. Строг, принципиален и справедлив; Он позволял Хэму подметать и подрабатывать в салуне, но любое дурное слово или поступок незамедлительно влекли за собой наказание. Так
— «Фи-ло-со…» Что это, Леви? «Фи-ло-со-фия Буд…»,
Поняв, что ей не совладать с названием, Глендолин вернула книгу на стойку бара: — Это по-китайски?
— Ты опоздала, — машинально заметила Кэйди. Глендолин вечно опаздывала, но всякий раз пыталась сделать вид, будто она здесь уже давным-давно. Кэйди взяла книжку со стойки и попыталась прочитать заголовок, однако ей повезло не больше, чем Глен. «Философия Будды». Она вопросительно подняла взгляд.
— Нет, это не по-китайски, — с достоинством ответил Леви. — Это про Будду.
— Ах, про Бу-у-удду, — понимающе протянула Глен, шевеля светлыми бровками. — Да-да, я знаю. Будда — это такая религия, и по чистой случайности ее исповедует одна китайская леди, проживающая на Сосновой улице. Как раз над прачечной своего папочки, — пояснила она, чтобы никто не сомневался, о какой именно китайской леди идет речь.
Леви обиженно отнял у Кэйди книгу и спрятал ее под стойку, не глядя ни на одну из женщин. Ему не нравилось, когда над ним подшучивали, особенно по поводу Лии Чанг, поэтому Кэйди перестала ухмыляться и добродушно подмигнула Глендолин у него за спиной. Она тут же спохватилась: Глен заслуживала хорошей выволочки.
— Насколько я могла заметить, ты вчера славно повеселилась, — сурово начала Кэйди. — Так, между делом.
— Верно, — как ни в чем не бывало согласилась Глен, прихорашиваясь перед зеркалом и поправляя локоны. — Вчерашний вечер прошел очень весело. Честное слово…
— Глендолин.
— Что? — До нее наконец дошло.
— Ты злишься, потому что я сидела на коленях у Сэма Блэкеншипа?
— Я этого даже не заметила, — сухо отрезала Кэйди.
— Нет?
Глендолин прижала палец к щеке. Это означало, что она в глубоком раздумье.
— В чем еще я провинилась?
Кэйди пришлось бы загибать пальцы, чтобы не сбиться со счета ее провинностей: «Ты пришла не вовремя, ты опять напилась на работе, ушла раньше времени, и притом не одна, а с Гюнтером Дьюхартом».
— Я говорю о тебе и об этом наемнике.
— Ты имеешь в виду мистера Голта? М-м-м… — промяукала Глен, как сытая кошка. — Не мужчина, а просто мечта, правда?
— Мечта? Ну, если ты мечтаешь о наемных убийцах, тогда… пожалуй. Глен, когда же ты наконец поумнеешь? Ладно, черт с тобой, это не мое дело.
— Вот именно, — нахально заявила Глен. — Я знаю, что ты обо мне думаешь, — продолжала она после небольшой паузы, повернувшись ко всем спиной, чтобы запихать вату за корсаж желтого атласного платья. — Думаешь, я все делаю нарочно? Путаюсь со всякими подонками и позволяю
Кэйди лишь пожала плечами. Ей вспомнился тот день, восемь месяцев назад, когда Глендолин впервые появилась на пороге «Приюта бродяги» в поисках работы. У нее была разбита губа, под глазом светился фонарь, об остальном можно было только догадываться. Все пришли в ужас, но никто особенно не удивился: многие знали, как Мерл Уайли обращается с женщинами, а Глендолин проработала в его салуне чуть ли не год. За это время она вполне могла стать для него чем-то большим, нежели просто одной из подавальщиц. Всех удивило другое: как это ей наконец хватило ума уйти от него.
— Мы об этом говорили уже не раз, — устало возразила Кэйди. — В свободное время можешь делать все, что заблагорассудится, я слова не скажу. Но здесь, в моем салуне, ты должна соблюдать правила.
— Но я их соблюдаю!
Никто не умел изображать оскорбленную невинность лучше, чем светловолосая и голубоглазая Глен. Неудивительно, что шериф влюбился в нее без памяти. Это напомнило Кэйди еще об одном прегрешении Глен.
— Между прочим, ты вчера не очень-то любезно обошлась с Томом.
— Не знаю, о чем ты говоришь.
Глендолин закончила набивать бюст ватой и обернулась в поисках выпивки.
— И вообще я обращаюсь с Желтым Ливером вполне прилично. Не хуже, чем он заслуживает.
— Зачем ты его так называешь? Ты же знаешь, он этого терпеть не может!
— Ну и что? А по-моему, это забавно!
— Забавно? Да ты…
Кэйди тяжело вздохнула. Они с Глендолин были примерно одного возраста, а уж по части опыта в отношении мужчин Глен обогнала ее на миллион лет. Так почему же у Кэйди часто возникало такое чувство, будто она годится Глен в бабушки? Как-то раз она задала этот вопрос Леви, и он ответил двумя словами: «Она глупа». Но Кэйди с ним не согласилась. На самом деле Глендолин просто не хотела думать.
— Мы говорили о Голте, — напомнила Кэйди им обоим. — Похоже, он застрял здесь надолго.
— Правда? — оживилась Глен, пощипывая щеки, чтобы вызвать румянец, и пристально изучая свое лицо в зеркале.
— Да. И мне кажется, тебе следует держаться от него подальше. Ты знаешь, о чем я говорю, — повысила голос Кэйди, увидев, что Глен приготовилась возражать. — Он опасный человек, достаточно взглянуть на него. Оставь его в покое, Глен.
Ее подмывало добавить: «Не води его к себе домой», — но она промолчала. Они действительно говорили об этом уже не раз.
— Ты тоже с ним вчера беседовала, — обиженно бросила Глен.
— Это не имеет отношения к нашему разговору. О, черт, они уже здесь! Кэрли Боггз и все эти парни с фермы Уиттера! Живо займись ими, Глен, а я пока пойду переоденусь.
Кэйди сняла фартук и засунула его на полку под стойкой.
— Ты ему улыбалась! — бросила Глен ей вслед. — Ты даже смеялась вместе с ним. Я сама слышала!
— Это прерогатива хозяйки заведения, — на ходу ответила Кэйди.
Прощальная реплика могла бы прозвучать куда более эффектно, имей Глен хоть малейшее понятие о том, что такое «прерогатива».