Сердце негодяя
Шрифт:
Девять тридцать шесть. И вот она одна, Джесса рядом нет. Кэйди подскочила на постели как ошпаренная, до смерти перепугав кота.
— Извини, — пробормотала она, отбрасывая одеяло и спрыгивая на пол, где уже тяжело приземлился Страшила.
Он встряхнулся и негодующе зашипел, а Кэйди кинулась к гардеробу и рванула на себя дверцы. Вытащив первое, что попалось под руку, — старую вельветовую юбку, жакет и желтую блузку, — она начала судорожными, неловкими движениями напяливать на себя одежду, второпях застегивая не те пуговицы и принимаясь
«Успокойся», — приказала она себе, но это не подействовало. Джесс куда-то исчез, хотя должен был оставаться здесь. Где же он? Кэйди умирала от страха.
В салуне никого не было, кроме Леви, занятого втиранием пчелиного воска в стойку бара, составлявшую предмет его любви и гордости. После случая с поджогом шин он стал уделять ей еще больше внимания, чем раньше.
— Рано вы сегодня поднялись, — с улыбкой приветствовал он хозяйку салуна, поднимая голову от блестящей и благоухающей поверхности.
— Ты тоже.
Обычно по выходным ни один из них не показывался на работе раньше одиннадцати.
— Хэм разбудил меня с утра пораньше. Такой непоседа этот мальчишка, просто сладу с ним нет…
— Леви, ты не видел Джесса?
Леви перестал полировать стойку. Его доброе лицо еще больше смягчилось.
— Нет, не видел, — ответил он с тихим сочувствием.
Кэйди стало не по себе. Уж если Леви считает, что ей требуется сочувствие…
— Привет, Кэйди. Привет, Леви. Что это вы тут делаете в такую рань?
Они могли бы задать Глен тот же вопрос; она редко появлялась в салуне раньше полудня, сколько бы Кэйди ни бранила ее за бесконечные опоздания.
— Мне не спалось, — доверительно сообщила Глендолин, плюхнувшись на табурет Чико возле фортепьяно, и принялась подбирать первые ноты «Прекрасной мечтательницы».
Выглядела она так, будто и вовсе не ложилась: темные круги под глазами, осунувшееся лицо, запавшие уголки рта. Нервничает. «Давно пора», — подумала Кэйди без особой жалости. Глен слишком долго смотрела на Томми Ливера как на пыль под ногами, и если ее теперь снедает беспокойство за его судьбу, что ж, так ей и надо.
Но и сама Кэйди не находила себе места. Уж если даже милая глупышка Глен считает, что ее возлюбленному грозит опасность на улицах Парадиза, значит, должно случиться нечто ужасное.
— Ты видела Джесса? — рявкнула Кэйди, прерывая игру одним пальцем на пианино.
Глен вскинула голову. Она только покачала головой. Ее кукольные ярко-голубые глаза расширились в тревоге.
Может, он уехал из города? Кэйди хотелось бы на это надеяться, но в то же время было страшно об этом подумать. Неужели… даже не попрощавшись?
Сгорая от беспокойства, она подошла к вращающимся дверям. На другой стороне улицы слонялась группка мужчин. Они топтались на месте, плевали на тротуар, не зная, чем себя занять. Кэйди узнала Стоуни Дерна и еще нескольких
— Доброе утро.
— Привет, Гюнтер.
— Ну что, Кэйди, как по-твоему, будут они драться?
— Нет, — машинально ответил она.
— Откуда ты знаешь?
Кэйди не ответила.
— Как ты думаешь, Кэйди, кто он такой?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… похоже на то, что он не Голт. Вот тот, другой парень… мы думаем, что он и есть настоящий Голт.
Сходя с ума от беспокойства, она огрызнулась и на Гюнтера:
— Да какая мне, черт побери, разница?
Ей хотелось ломать руки. Только теперь до нее дошло то, чего она никак не желала понять прошлой ночью: Джесс оказался в безвыходном положении. Если он будет стреляться с Голтом, тот наверняка его убьет. А если откажется, то за ним до конца, дней закрепится слава труса и мошенника.
Да где же он?
Вот он! Выходит из ресторана Жака, перекатывает из одного угла рта в другой зубочистку из оленьей кости, подарок Джо. Его бесстрастное лицо осветилось улыбкой, как только он увидел ее. Сойдя с тротуара, Джесс направился к ней через улицу.
— Привет, Гюнтер, — жизнерадостно бросил он на ходу, хотя все его внимание было приковано к Кэйди.
— Привет, Джесс, — сказал Гюнтер, пожирая его взглядом и навострив уши.
Кэйди попятилась прочь от всех, пяливших на нее глаза с откровенным любопытством. Джесс еще раз улыбнулся ей и сорвал поцелуй с ее губ.
— Привет, солнышко, — шепнул он ласково. Воспоминание о неистовых ласках ночью обрушилось на нее подобно морскому прибою. Какая чистая нежность их связывала, какая искренность…
Кэйди положила руки ему на грудь и прошептала:
— Джесс, что ты собираешься делать? Я-то думала, ты уже уехал! Разве тебе не следует оставить город? Хоть на какое-то время?
— Оставить город?
— Всего на несколько дней. Голт не будет торчать тут целую вечность.
— Миленькая моя… — Джесс обхватил ее руками. Она думала, хочет обнять, но он ввел ее в салун.
—Кэйди, милая, я хочу, чтобы ты оставалась здесь, пока все не кончится.
Он поднял голову на часы над баром, и она тоже посмотрела на циферблат. Без восьми минут десять.
— К-как?
Кровь заледенела в ее жилах.
— Ты не будешь с ним стреляться. Даже думать не смей!
— Все будет в порядке. Ты, главное…
— Но ты же обещал! Ты поклялся… ты дал мне слово! «Слово чести»! Ты сам так сказал! Будь ты проклят, Джесс, ты мне солгал!
— Ничего подобного! — возразил он с откровенно озадаченным видом. — Я обещал, что не уеду. Я в этом поклялся и слово сдержал.