Сердце негодяя
Шрифт:
— Вы находитесь под арестом, — напомнил он Уайли и вытащил заткнутые за пояс наручники. — Теперь я добавлю к прочим обвинениям сопротивление представителю закона. Попытку к бегству. Глен, он сделал тебе больно?
— Что?
Она рассеянно потерла кулачком оставшийся на щеке красный рубец.
— Конечно, сделал!
— Значит, включим и разбойное нападение.
— Да как ты…
— А также захват заложников.
— Ты, маленький засранец… Да я тебя…
— Нецензурная брань. Продолжайте в том же духе, Мерл. Еще одно
Мерл почел за лучшее заткнуться…
— Я пьяна? — спросила Кэйди, пока Леви наполнял для нее шесть пивных кружек.
— Вроде бы нет, если только не прикладывалась у меня за спиной.
— Я чувствую себя пьяной. Может, винные пары мне в голову ударили?
Леви усмехнулся, а Кэйди, запрокинув голову, расхохоталась. Пьяна она или нет, но все вокруг казалось ей каким-то невероятным. Все жители Парадиза вдруг стали ее лучшими друзьями. Если бы не Леви, она угощала бы всех бесплатно.
— Выпивка за счет заведения, — сообщила она ему, когда чуть ли не весь город завалился к ней в «Приют бродяги», чтобы отпраздновать победу.
— Вы с ума сошли, — возразил Леви. — Этак вы все до последней нитки спустите.
Он был прав, и о чем она только думала?
— Ну ладно, за полцены, — уступила Кэйди. Леви и на это не хотел соглашаться, но она настояла на своем: в такой день нельзя скупиться, надо быть благодарной.
— Всем, кроме женщин, — уточнила Кэйди. — Женщины пьют бесплатно.
Над этим Леви посмеялся: в «Приюте бродяги» отродясь не бывало клиентов женского пола.
Кэйди мельком увидела в зеркале над баром свое счастливое раскрасневшееся лицо. В своем лучшем платье серовато-розового цвета с бледно-зеленой вышивкой по низкому вырезу она показалась сама себе на редкость симпатичной. Она была счастлива, хотя ей и пришлось пережить настоящий шок. Доставая из ящика новые чулки, она обнаружила, что ее заначка пропала. Две тысячи долларов — просто катастрофа.
Но Кэйди пребывала в таком восторженном состоянии духа, что рассказала об этом только Леви. Даже шерифу — ни словечка! В голову приходило одно объяснение: Уоррен Тэрли и Клайд Гейтс ограбили ее перед тем, как смыться из города. Но эта версия ей самой представлялась неправдоподобной. Откуда они так точно знали, где искать?
Еще одна возможность смутно промелькнула у нее в уме, но только один раз. Она ее сразу же отмела с негодованием как совершенно нелепую и недостойную. Об этом даже думать было невыносимо. Просто немыслимо.
Пол в «Приюте бродяги» ходил ходуном. Чико наяривал «Тыкву в сахаре» со всей возможной скоростью, на какую были способны его пальцы, а Флойд и Оскары пытались под этот динамит плясать. Кэйди смеялась вместе со всеми, глядя, как забавляются старые дураки.
— Я даже представить себе не могла, что он отбрасывает такую длинную тень, — призналась она, когда Леви поставил на поднос последнюю
Он кивнул, прекрасно понимая, кого она имеет в виду.
— В точности как в сказке.
— В какой сказке?
— Да про трех поросят. Как они празднуют, когда злой и страшный серый волк получает по заслугам.
— А-а… Да, это верно. Похоже.
И в самом деле было похоже. Мерл Уайли годами нависал над Парадизом подобно черной туче, а вот сегодня наконец взошло солнце. Взрослые мужчины куролесили, как малые, дети. В воздухе витал дух свободы и безгрешной невинной радости, более опьяняющий, чем лучший марочный бурбон из погребов Кэйди.
Она обслужила Кэрли Боггза и его дружков, приняла заказ «повторить» у Леонарда, Джима и Стэна, неразлучной троицы забулдыг. Клиентов было так много, что Кэйди не успевала с ними переброситься парой слов и многие жаловались на невнимание, выражали недовольство. Но она во всякую минуту знала, где находится Джесс; он притягивал ее как магнит.
Сейчас он в качестве почетного гостя на банкете восседал во главе нескольких столов, сдвинутых парнями вместе. Она послала ему тайную улыбку, проходя мимо, и взвизгнула, когда он внезапно схватил ее и усадил к себе на колени вместе с подносом и всем, что на нем было.
— Я не могу сидеть, мне надо…
Поцелуй заставил ее умолкнуть. Господи, до чего же он навострился в этом деле! Смех Джесса, руки Джесса, обнимающие ее, губы Джесса, пытающиеся сорвать еще один поцелуй с ее губ, пока его дружки аплодировали и свистели… «Вот оно, — торжествующе подумала Кэйди. — Теперь я и вправду в раю».
Жак Турнье поднялся и уступил ей свой стул, а Джесс сказал, что отпустит ее только в том случае, если она сядет на этот стул и перестанет бегать по залу, как простая подавальщица.
— А я и есть простая подавальщица, — засмеялась Кэйди, но на стул все-таки села и даже отпила глоток из кружки Джесса, когда он ее угостил.
— Только на минутку, — пояснила она. Все считали своим долгом непременно чокнуться е Джессом, он стал героем дня. Ей пришлось выслушать полдюжины тостов, воспевающих его храбрость, самообладание в отчаянных обстоятельствах, невероятную меткость и прочие замечательные качества. Джесс на все отвечал скромными улыбками и невнятными уверениями в том, что ничего особенного не сделал.
— Речь! — закричал кто-то. — Скажите речь!
Все остальные подхватили этот припев, и Джессу пришлось подняться посреди оглушительного топота ног по полу и стука множества кулаков по столу,
— Я мало что могу вам сказать, — начал он таким тихим голосом, что в салуне мгновенно смолкли разговоры, — Я ценю ваши добрые пожелания. Я рад, что меня сегодня не подстрелили, и мне приятно знать, что все вы тоже этому рады. Но… по правде говоря, гордиться мне особенно нечем. Ни один человек в здравом уме не получает удовольствия от убийства.