Сердце негодяя
Шрифт:
Раздались несколько приглушенных голосов, бормочущих: «Верно» и «Сущая правда».
— Однако порой другого выхода просто нет, и тогда остается взглянуть в глазам неизбежному и постараться все устроить по-честному. Так я и сделал. И удача оказалась на моей стороне. Но клянусь вам, я не радовался смерти своего противника, и… от души надеюсь, что мне никогда в жизни больше не придется убивать.
Он сел. За столом установилось почтительное молчание, все как будто слегка протрезвели. Кэйди яростно заморгала, чтобы удержать внезапно выступившие на глазах слезы, слезы благодарности:
Лютер Дигби был человеком непьющим, поэтому она удивилась, увидев, как он пробирается сквозь толпу к столу Джесса. И, что поразительнее, следом шла его жена. Порядочные женщины никогда не переступали порога «Приюта бродяги», а Сара Дигби была исключительно порядочной.
— Мистер Голт, мы с женой хотели бы поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали.
Джесс почесал подбородок, прикидываясь озадаченным.
— И что бы это могло быть?
Лютер в замешательстве опустил глаза. Возможно, широкий жест Джесса уязвил его гордость, хотя и спас от разорения.
— Я рассчитаюсь с вами, как только смогу. На это потребуется время, но в конце концов я вам верну все до последнего цента.
— Лютер, я понятия не имею, о чем вы говорите.
Тут заговорила Сара:
— Луиза Салливан тоже хотела прийти и поблагодарить вас, но один из ребятишек у нее захворал, и ей пришлось остаться дома. Она просила вам передать, что будет за вас молиться до конца своих дней.
— Что ж, это очень мило с ее стороны, — проворчал Джесс, — но передайте ей, что она ошиблась.
Сара лишь улыбнулась в ответ. На вид жена Лютера казалась хрупкой, но Кэйди видела, как она поднимает мешки с зерном, весившие, наверное, не меньше, чем она сама.
— Ну если вам нравится все отрицать, мистер Голт, дело ваше. Но я точно знаю, кого видела у дверей в ту ночь. Мне бы следовало раньше об этом сказать, но, признаться вам по всей правде, мне было страшновато.
Она порывисто взяла его руку обеими руками. До Кэйди донесся ее шепот:
— Спасибо вам. Спасибо, что спасли нас.
Джесс побагровел.
Тут Чико грянул «Ведь он отличный парень» на своем пианино. Кэйди решила, что это в честь Джесса, но в ту же самую минуту он поднял руку и помахал человеку в белой шляпе, входившему в двери. Это был шериф Ливер. Все посетители салуна хором подхватили песню.
Ведь он отличный парень,
Он очень славный парень,
Он очень славный парень,
Известно это всем!
Надо было видеть, как расплывается в застенчивой и радостной улыбке вечно серьезное лицо Томми. Глен протиснулась к нему сквозь толпу и, вознамерившись не отпускать его до скончания века, вцепилась в его руку со всей силой. Она подняла к нему лицо, чуть ли не умоляя о поцелуе, но Томми лишь потрепал ее по плечу. Кэйди со стыдом призналась себе, что только невоспитанные люди, такие, как
Том подошел и присел рядом с ними. Кэйди послала Глендолин многозначительный взгляд: «Не пора ли тебе вернуться к работе?», но Глен то ли не заметила, то ли сделала вид, что не поняла. Смирившись с поражением, Кэйди начала подниматься сама, но Том сказал: «Уайли не желает сознаваться», и она снова села. От такой интересной новости просто невозможно уйти.
— Он потребовал адвоката, и мне пришлось телеграфировать в Джексонвилл, чтобы они кого-нибудь прислали. Это его право — я ничего не мог поделать.
Нестор Эйкс грязно выругался.
— Вот будет номер, если сукин сын все-таки сумеет отвертеться!
— Не сумеет, — возразил Уилл Шортер-младший. — Чуть ли не весь город слышал последние слова умирающего.
— Ну не скажи. Тебе и во сне не приснится, что за трюк может выкинуть какой-нибудь ловкий крючкотвор в модном костюме, чтобы отмазать клиента.
— О, я думаю, нам не стоит об этом беспокоиться, — сказал Том. — Мерл не сорвется с крючка.
— Как это?
Шериф откашлялся и погладил свою бородку. Томми с наслаждением купался в лучах славы, выпавшей на его долю. А почему бы и нет? Он имел на это право. В этот день он всем доказал, что не трус. Никто из жителей города больше никогда не назовет его Желтым Ливером.
— Уоррен Тэрли сегодня днем бежал из города. Это не стало для нас…
— О, черт, — перебила его Кэйди, вспомнив наконец, что должна ему рассказать. — Он украл мои деньги!
Том, нахмурившись, повернулся к ней.
— Что?
— Сегодня, где-то в течение дня, кто-то пробрался ко мне в комнату и украл две тысячи долларов. Мои сбережения.
Все, онемев, уставились на нее, но Кэйди не переставала поражаться тому, как философски она воспринимает случившееся с ней несчастье. Потянувшись, она под столом сжала колено Джесса. Наверное, все дело в том, что считать для себя самым важным. У нее на первом месте был любимый, а вовсе не деньги.
— Ну, если это Тэрли их украл, — вновь заговорил шериф, — тогда ваши дела обстоят не так плохо. Потому что Тэрли-то удрал, а вот Клайд Гейтс не успел, и у нас с ним только что состоялся чрезвычайно интересный разговор. Он сказал мне, куда скорее всего направился Тэрли: к своему брату в Кербивилл. Я уже послал телеграмму тамошнему шерифу, чтобы ему устроили достойную встречу.
— Разрази меня гром! — воскликнул Сэм Блэкеншип, хлопнув его по спине. — Ты молодчина, Том. Будем надеяться, что его поймают раньше, чем он успеет размотать все твои денежки, Кэйди.
Все дружно закричали «да!», и Кэйди присоединилась к общему хору.
Том опять прочистил горло кашлем.
— Клайд поведал мне кое-что еще. Не могу сейчас вдаваться в детали, это против правил, но скажу вам вот что: выйти из тюрьмы раньше чем через десять-двенадцать лет Мерл Уайли сможет разве что ногами вперед.
При этих словах вопль ликования вырвался из двух десятков глоток одновременно. Кэйди опять присоединилась, надеясь лишь, что не слишком много стаканов и пивных кружек разобьется по ходу торжества.