Сердце огня - Роман
Шрифт:
Если бы Руфь спросили, она бы ответила отрицательно, но, тем не менее, иногда она становилась суеверной. Ей, например, всегда нравились совпадения.
Высадившись в Кале и заняв вместе со служанкой свое двойное купе в «Голубом поезде», она прошла в вагон-ресторан и была приятно удивлена, когда ее соседкой по столику оказалась та самая женщина, которая ехала с ней в пульмановском вагоне из Лондона. Обе женщины мило улыбнулись друг другу.
— Вот так совпадение! — сказала миссис Кеттеринг.
— Да, — согласилась
Их очень быстро обслужил официант, и вскоре перед ними уже стояли тарелки. К тому времени, когда на смену супу появился омлет, Кэтрин и Руфь вели непринужденную дружескую беседу.
— Так хочется поскорее на солнце, — вздохнула Руфь.
— Уверена, все будет прекрасно.
— Вы хорошо знаете Ривьеру?
— Нет, еду в первый раз.
— Очень за вас рада.
— А вы, я думаю, ездите ежегодно?
— Да. Январь и февраль в Лондоне просто ужасны.
— А я всегда жила в деревне, там зима тоже не очень-то радует — повсюду такая грязь.
— А что заставило вас решиться на путешествие?
— Деньги, — ответила Кэтрин. — Десять лет я была компаньонкой на жаловании, и денег хватало лишь на то, чтобы купить себе крепкие деревенские башмаки, а теперь я получила наследство — сказочное богатство, хотя, наверное, вам оно не показалось бы таким уж сказочным.
— Интересно, а почему вы подумали, будто оно не покажется мне солидным?
Кэтрин рассмеялась.
— Даже не знаю, просто у меня такое впечатление. Я сразу же решила, что вы принадлежите к элите — самым богатым людям. Или я ошиблась?
— Нет — ответила Руфь, — вы не ошиблись, — она вдруг стала серьезной. — А вы не могли бы сказать мне, что вы еще обо мне подумали?
— Я…
Руфь не обратила внимания на смущение собеседницы.
— О, прошу вас, не отказывайтесь, мне очень хочется знать. Когда мы выехали из Лондона, я на вас посмотрела и у меня возникло такое чувство, что вы… ну, читаете мысли, что ли.
— Могу вас заверить, я вовсе не телепатка, — улыбнулась Кэтрин.
— Нет, конечно, но, пожалуйста, скажите, что вы обо мне подумали?
Руфь говорила так настойчиво и искренне, что добилась своего.
— Что ж, я скажу, если вам так хочется, но не думайте, что перед вами ясновидящая. Мне показалось, что у вас какая-то беда, и мне стало вас жалко.
— Вы правы. Вы совершенно правы! Я в страшном затруднении. Мне… мне хотелось бы поделиться с вами, если можно.
«Боже! — подумала Кэтрин, — люди повсюду одинаковы! Столько лет слышала я исповеди в Сент Мэри Мэд, и вот здесь то же самое. Но я… я больше не хочу выслушивать чужие исповеди».
Но вслух она вежливо ответила:
— Расскажите.
Они уже почти закончили обед. Руфь едва ли не залпом выпила свой кофе, встала и, даже не заметив, что перед Кэтрин стоит полная чашка, сказала:
— Пойдемте в мое купе.
У нее были два отдельных купе, соединенных дверью. В одном находилась та самая худощавая служанка, которую Кэтрин видела на вокзале Виктория, она сидела очень прямо, прижимая к себе большую красную сафьяновую сумку с четкими инициалами Р. В. К. Миссис Кеттеринг прикрыла дверь, соединявшую купе, и села. Кэтрин устроилась рядом.
— Я в ужасном затруднении, не знаю, что и делать. Я люблю одного человека — действительно очень люблю, мы полюбили друг друга в ранней молодости, но нас несправедливо и грубо разлучили. А теперь мы снова будем вместе.
— Да?
— Я… я еду на встречу с ним. О! Я знаю, вы скажете, что я поступаю неправильно, но вы не знаете всех обстоятельств. Мой муж просто невозможен, он очень плохо обращается со мной.
— Да? — снова сказала Кэтрин.
— Но главное, что меня убивает — я обманываю отца, он провожал меня сегодня на вокзале. Он хочет, чтобы я развелась с мужем, и он, конечно, не имеет понятия, что я… что я собираюсь встретиться с другим мужчиной. Он бы решил, что я делаю страшную глупость.
— Ну а сами вы разве не так же думаете?
— Я… я тоже так думаю.
Руфь Кеттеринг опустила взгляд на свои руки — они сильно дрожали.
— Но я не могу вернуться.
— Почему?
— Мы… мы обо всем договорились, я разбила бы его сердце.
— Вы и сами в это не верите, — трезво сказала Кэтрин, — мужское сердце не так легко разбить.
— Он подумает, что у меня не хватило мужества… или желания.
— То, что вы собираетесь сделать, — сказала Кэтрин, — кажется мне ребячеством. Я думаю, вы сами прекрасно понимаете.
Руфь закрыла лицо руками.
— Я не знаю, не знаю! С тех пор, как я выехала из Лондона, мне кажется, что со мной что-то скоро случится — и мне не избежать удара судьбы.
Она нервно сжала руку Кэтрин.
— Вы, наверное, сочтете меня сумасшедшей, но я вам говорю: надвигается что-то страшное.
— Не думайте о такой чепухе, постарайтесь взять себя в руки. Вы можете телеграфировать отцу из Парижа, и он сразу приедет.
Руфь обрадовалась.
— Да, именно так и следует сделать. Милый, милый папа! Странно — до сегодняшнего дня я и не знала, как сильно его люблю.
Она выпрямилась и вытерла глаза носовым платком.
— Я себя глупо вела. Большое спасибо, что позволили поговорить с вами. Не знаю, с чего я стала такой истеричкой.
Она встала.
— Мне теперь лучше. Наверное, мне просто надо было выговориться. Я даже не могу понять, как могла так долго валять дурака.
Кэтрин тоже поднялась.
— Я рада, что вам лучше, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойней. Она слишком хорошо знала, что за исповедью следует смущение, и добавила: