Сердце разбитой кометы
Шрифт:
– Вы в Питере живете? – поняла Антонина.
– Как же я не люблю, когда говорят это слово – Питер! – сморщилась Валентина Петровна. – Наш город достоин, чтобы его называли Санкт-Петербург! – гордо произнесла она. – Город был построен вопреки здравому смыслу – на костях, на болотах, и как построен! Какие архитекторы работали! Какие здания были возведены! Какие люди здесь народились! Этот город выдержал такую блокаду… Эх, если бы вы знали, как я люблю наш город. Впрочем, его мало просто любить, его надо чувствовать сердцем.
– Я там была один раз, очень давно и совсем недолго. Но
– К кому вы едете? – поинтересовалась словоохотливая попутчица.
– Я по делам. Остановлюсь в отеле. – И Тоня назвала адрес.
– Я знаю этот отель! Называется «Галерея». Его владелец – известный московский художник, – кивнула Валентина Петровна. – А теперь – сюрприз! Не зря мы вместе едем! Я работаю в художественном музее, совсем недалеко от вашего отеля, приходите в гости! – обрадовала попутчица.
– С удовольствием, – пообещала Тоня.
– Будем видеться! Смотрите, сама не придешь – я вас найду! – подмигнула ей старушка, и Антонина криво улыбнулась. – Но неужели вы в наш замечательный город по делам? Неужели нет никакой любовной истории?
Антонина отрицательно покачала головой и с досадой подумала, что ее и на этот раз угораздило влипнуть в историю.
– О времена! – вздохнула Валентина Петровна. – Как все изменилось! Тогда желаю вам встретить любимого в нашем городе, и пусть это будет головокружительный роман!
Состав дернулся и тронулся, и именно в этот момент в купе вошла проводница.
– Ваш чай, – улыбнулась она.
– Спасибо, дорогая! И спасибо за попутчицу, как это мило, когда люди понимают друг друга. Такая хорошая девушка!
– Кстати, могли бы не меняться, – сказала проводница, ставя стаканы на стол. – Второй билет в ваше купе был у молодой девушки.
А Тоня про себя отметила: «Почему она сказала не просто «девушка», а «молодая девушка»? Это по сравнению со мной, что ли?»
– Я Тонечку не отпущу! Мы уже познакомились! – сказала Валентина Петровна.
– Да и мой бывший попутчик не обидится, если с ним поедет молодая девушка, – сказала Антонина, тоже подчеркивая определение «молодая».
– Он-то рад, а вот она тоже хотела ехать с женщиной, но вроде согласилась, – вздохнула проводница.
– Тяжело вам? – спросила старушка. – Работа с людьми, да еще в пути…
– Да, пока сделаешь, чтобы всем было хорошо, чтобы всех все устраивало… – и проводница махнула рукой. – Ну, слава богу, что сегодня нормальные люди едут. А случаи в дороге разные бывают. Раз села девушка, почти девчонка, и меня поразили ее глаза. Они были такие пустые и отрешенные, что даже странно. Я ей и чай предлагала, и так заговорить пыталась, а она сидит как кукла. Я ушла, а на сердце неспокойно, вот чувствую, что-то не так с ней. А у нас в то время начальником поезда бывший психолог работал. Так его прежняя работа достала, что к нам сбежал от своих пациентов. Я к нему: так, мол, и так… Он сначала ни в какую, а потом все же пошел. Так вы знаете, разговорил он ее… расплакалась у него на плече. Отчим ее насиловал, маме пожаловалась, та не поверила и еще обозвала дрянным
– Ужас… – прошептала Тоня. – И что дальше?
– Ничего! Сообщили в полицию, девушка написала заявление, дала показания. Все как положено. Зверя того, наверное, в тюрьму упекли, ну а уж отношения с матерью… вряд ли наладятся, – вздохнула проводница.
– Вы спасли ее. Куда бы она делась в таком состоянии! – покачала головой старушка.
– Бывает… Еще раз спасибо вам, что поменялись местами…
– Не за что, – ответила Тоня.
Проводница ушла, а они с Валентиной Петровной приступили к чаепитию. Без этого, Тоня поняла, ей не спать.
– Спасибо за печенье.
– Да угощайтесь, Тонечка, пожалуйста! Я в дорогу всегда с собой сладенькое беру. Нет ничего лучше, чем чаек в хорошей компании. Приятно вот так-то скоротать вечерок, – ответила попутчица.
– Только не вечер уже. Половина первого ночи, – отметила Антонина.
– Я намек поняла. Сейчас будем ложиться. Сходим в туалет, умоемся, обязательно хорошо закроем дверь, мало ли что, и прямо вот до Петербурга! В восемь тридцать уже на месте. Красота! Не знаю, как вы, а я очень хорошо в поезде сплю.
– Я тоже, правда, в поезде давно не ездила.
– Ой, в поездах так спится! Так спится! Стук колес убаюкивает, как в колыбельке. Вмиг заснете! – пообещала Валентина Петровна и тут же поинтересовалась: – А вы, простите, не храпите?
– Я не знаю… – рассмеялась Тоня.
Она и в самом деле не заметила, как уснула, и была разбужена Валентиной Петровной уже под утро.
– Вставайте, Тонечка! Подъезжаем! Еще вот в туалет надо успеть. Умыться, красоту навести!
Отстояв небольшую, но долгую очередь в туалет, Тоня вернулась в купе. Она вытащила косметичку и принялась наводить красоту. Тоня припудрилась, подвела глаза и накрасила губы. Обычно с утра она так рьяно не красилась, но встреча с Трофимом подогревала ее. Косметика ложилась криво, так как поезд шатало и трясло, а Тоня не была особой мастерицей в области макияжа.
Валентина Петровна внимательно следила за ее действиями.
– И вы еще утверждаете, что едете не к мужчине? Я же стреляный воробей в этих вопросах! – фыркнула она.
Антонина промолчала, складывая пудру и помаду в косметичку.
В вагоне толпились пассажиры, проводница с утра была совсем не улыбчивая и какая-то нервная. Пить чай и завтракать они не стали и вскоре вышли на перрон Московского вокзала. Антонина попрощались с попутчицей и пообещала, что обязательно заглянет в гости к Валентине Петровне в художественный музей.
В такси Антонина нервничала, то и дело поглядывая в небольшое зеркальце пудреницы и нервно покусывая губы. Ей предстояла встреча с Трофимом, совсем скоро она увидит его насмешливые глаза, ощутит тепло ладоней… От этих мыслей Антонину бросало то в жар, то в холод.
Наконец машина остановилась у подъезда старого, типично питерского дома, превращенного в гостиницу. Впереди просматривался Невский проспект.
– Вы художница? – спросил таксист, помогая ей вытаскивать чемодан.