Сердце шута
Шрифт:
– Дэни мертв, – выдал Аарон без прикрас, длинных предисловий и долгих прелюдий. В воцарившейся тишине выдох Луизы показался слишком громким.
– Товар уничтожен.
– И в убийстве мы подозреваем Матиаса, – добавил я, растянув губы в хищной усмешке. Парень кинул на меня какой-то непонятный взгляд, а затем посмотрел на сестру.
– Я поехал домой сразу после ухода из клуба. Я хотел его убить, но не стал, да и не смог. Ублюдка ведь охраняют так, будто он святой грааль, а не чертов маньяк, – ядовито выплюнул Матиас. Аарон еще несколько секунд внимательно рассматривал его, а затем, положив руку на бедро Лу, откинулся назад в кресле, запрокинув голову.
– Паршиво.
– Да, и снова мы, и снова
Мы так и не сомкнули глаз до самого рассвета, который снова наступил неожиданно. Сначала мы долго молчали, обдумывая произошедшее, затем наперебой строили теории заговора, выкуривая сигарету за сигаретой. Кажется, этой ночью адреналина в нашей крови было так много, что мы смогли бы жить на одном только этом чувстве еще парочку дней. Но бодрость все же заканчивалась. В желудке плескался кофе, разбавленный виски. Алкоголь, правда, уже успел выветриться. А вот аромат кофе, сигаретного дыма и мятной жвачки окружал гостиную, словно мягкое покрывало обнимало уставшее тело.
Я был рад впервые за долгое время избавиться от кошмаров, провести одну ночь, не просыпаясь после в холодном поту и с криком в ушах. Но повод для этого, конечно, был ужасным. И я не знал, что из этого лучше.
А сейчас я стоял на кухне в доме Матиаса и Лу и варил кофе. Запах свежемолотых кофейных зерен разносился повсюду, душа посильнее дыма от сигарет. В окне виднелся просыпающийся город с рассыпанными по холмам домиками, поблескивало вдали море, уходящее за горизонт, и я смотрел на эту картину, пытаясь впитать в себя утреннюю тишину и спокойствие, как делал каждое утро. Вот только в квартире, доставшейся от родителей, окно выходило на кусок неба и чертовы крыши трущоб. Вся моя жизнь, казалось, была трущобами, из которых я все никак не мог найти выхода. И, стоя здесь, в этой просторной, просто огромной кухне, я чувствовал себя таким маленьким, что не мог подобрать приличных слов, чтобы описать это.
Аарон бесшумно появился рядом, копируя мою позу, сложил руки на груди и тоже уставился в окно.
– Ты уверен, что тебя не убьет пятая кружка кофе?
– Ты уверен, что тебя не убьет эмоциональность?
– Хватит юлить, придурок, – фыркнул Ар. – Пожар потушили. Мы встряли на охренеть какие деньги, друг.
– Доброе утро всегда должно начинаться с хороших новостей, – хмыкнул я, потянувшись убрать кофе с огня. – Может быть, это знак.
– Думаешь, пора?
– Да, Ар, давно пора избавиться от этого наследия твоего отца. И убрать уже говнюка Карлоса Санчеса. Он слишком часто вставляет нам палки в колеса, слишком много убытков от его самодеятельности.
– Ты прав, – парень поставил еще одну кружку на столешницу. – Я уже дал распоряжение в участке. Скоро Карлос обо всем узнает, поэтому будь готов к неожиданностям, – предупредил он, пока я разливал кофе по кружкам, пока пар от него взвивался в воздух и пока где-то в отдалении красотка цокала каблуками при полном параде, а щебетание птиц доносилось из открытых окон в коридоре. Обычное утро понедельника. Обычный день для того, чтобы снова подставить жизнь под удар. Вот только я не думал, чем нам все это обернется, и когда Лу оказалась на кухне с просьбой, я едва не подавился кофе и не проглотил собственный язык.
Глава 6. Анабель
Хорхе подвез меня до самого подъезда, скупо попрощался и уехал. Я слышала, как его машина с ревом отъезжала. Парень находился в своих мыслях так глубоко, что я не стала расспрашивать. Но, кажется, происходило что-то страшное. И, конечно,
Я вошла в квартиру, выбрасывая эти мысли. Кому может понадобиться двадцатилетняя беременная вдова, у которой нет доступа никуда, кроме этой квартиры? Смешно. Хотя забавно думать так о своей собственной важности. Может быть, где-то я бы пригодилась. Я не чувствовала ни неловкости, ни неправильности, наверное. Мне бы точно не помешали друзья. Кто-то, кроме Луизы. Она замечательная, но не всегда ведь будет со мной возиться.
Я скинула промокшие, грязные от песка кеды в коридоре. Ноги жутко отекли, поэтому, даже не включая свет, рухнула на диван в гостиной, пытаясь отдышаться.
В темноте все мысли казались ярче, острее, живее и… больнее. Мне было стыдно перед ней. Иногда я чувствовала себя маленьким ребенком, который ничего не умеет и просто живет по эмоциям, а Лу в нашем тандеме взрослая, мудрая и непоколебимая скала, которая снисходительно закрывала глаза на мои слова и выходки.
Боже, как я вообще могла ее проклясть? Как могла такое сказать? И как она простила? Чем я заслужила такую подругу?
Я прикрыла глаза. Вспомнился вечер, задумчивый Хорхе на берегу, небо, усыпанное звездами, тишина, нарушаемая лишь тихими волнами после шторма, влажный песок из-за дождя и какое-то едва уловимое спокойствие. Я надеялась лишь на то, что ко мне не приставили никого для слежки. В моем случае это ведь означало бы не охрану. В моем случае это означало бы глубокие подозрения. А о Хорхе ходит достаточно много слухов. Все знают, какую работу он иногда выполняет для Тайфуна, все знают о его методах допроса.
Черт.
Я поморщилась, надеясь, что ошибалась. Мне бы не хотелось пойти ко дну. И не хотелось бы потерять то, что с трудом удалось собрать заново.
Я поднялась с дивана, держа в голове лишь одну картинку. Отчего-то захотелось порисовать, избавиться от мыслей. И я не стала себе в этом отказывать. Достала мольберт, поставила чистый холст. Сейчас девушка на закате казалась неуместной, неправильной.
В последние месяцы я почти не рисовала, с животом не особо удобно стоять около мольберта, да и вообще подолгу находиться на ногах тоже трудновато, хотя не сказала бы, что живот был большим. Мне почему-то наоборот казался слишком маленьким, аккуратным, словно внутри меня находился не ребенок, а кнопочка. Крохотное существо с огромными шоколадными глазами, аккуратным носиком и пухлыми губками. Почему-то именно так я представляла себе ребенка. Мне было не важно мальчик это или девочка. Это ведь ничего бы не изменило. Мы с Генри не загадывали, не мечтали, даже не особо планировали. Это просто случилось, словно судьба дала нам шанс… дала мне шанс справиться.
Кисти марались в акриловых красках, а затем расползались широкими мазками по белому полотну холста, складываясь в темное небо, в морской берег, подсвеченный холодным лунным светом в борьбе с теплым отражением фонарей на песке, где волны игрались причудливыми линиями. Я ушла в себя, позволяя кисточкам создавать новый мир. Это правда очищало от мыслей, от боли, от скорби и стыда.
Я забылась, позволяя картине оживать под моими пальцами, позволяя воображению и памяти творить невесть что прямо перед моими глазами. И очнулась я только тогда, когда отдернула кисть от холста, как ладонь от горячего чайника.