Сердце тлена и зари
Шрифт:
— Простите, — вмешался Сэйдж, прокашлявшись, потому что голос начал его предательски подводить, — один я считаю это безумием? (Красноречивое молчание дало все необходимые ответы). Слушайте, я понимаю, Киару нужно освободить. Но! Цена. Вот, что важно. Он ее не назвал.
— Я знаю своего брата, — продолжал Сэйдж. — И я знаю, что он задумал недоброе. Да, про всё остальное мне было неизвестно, и… (он тяжело вздохнул, взяв паузу) я как полный дурак пытался спасти его душу, а оказалось, что он меня всё это время использовал. Но. Именно исходя из всего этого… нельзя идти ему навстречу. Что бы он ни предлагал.
—
— Я… — Сэйдж забегал взглядом по окружению, — мне, кажется, стоит использовать Лиона. Он же учится разделять стихии, возможно дикость он тоже разделит.
— Это… не так работает, — тихо заметил Лион. — Дикость — это не стихия, это нечто другое. Дар зверя. То есть, это не совсем относится к Киаре. Хотя принадлежит ей. Скажем так: это обратная сторона ее силы.
— Так переверни.
— Это ее сущность, и если я попытаюсь совершить подобное, боюсь, это может повлиять на нее. Особенно учитывая ее подчинение. Да и потом мне нужно, чтобы ее дикость была активной, а не пассивной, как сейчас. А я подобного никогда не делал. Практики… мне может не хватить. Кто будет ее сдерживать?
— Я, — уверенно пообещал Сэйдж. — Слушайте, знаю, вы сейчас явно не за меня. Но я настаиваю! Не делайте этого. Лэй задумал недоброе. Что именно? Никто не знает. Но, если мы пойдем ему навстречу, мы сами откроем ему дверь.
— Но мы не дилетанты, — заметил Кроу, мрачнея всё больше. — Если Ректор Анирэн готов к последствиям, значит, он осознает риск.
— Я никогда не утверждал иначе, — покачал головой Сэйдж. — Просто…
— А вот это уже к нам не относится, — отрезал Ректор. — Я знаю, ты пришел и признался, Сэйдж, но почему ты это сделал?
Лицо Сэйджа вытянулось.
— Что?.. — Он запнулся.
— Это мог быть твой порыв, могла быть манипуляция, как мы видим, Адина и Лэй в этом очень хорошо преуспели, — напомнил Ректор. — А, может быть, ты всё еще действуешь с ними заодно.
— Зачем мне тогда приходить?
— План. Враг на виду уже совсем не враг, так ведь?
— Вы серьезно? — Сэйдж аж побелел.
— Еще как, — закивал Ректор. — Я не доверял тебе с тех самых пор, сейчас стал доверять еще меньше. Каждая твоя история обрастает подробностями, о которых никому и ничего не было известно. Почему? Может быть, потому, что ты хорошо скрываешь свои чувства, мысли, эмоции? Тогда вопрос: в сложившейся ситуации зачем?
— Просто озвучьте, что Вы планируете сделать, — отстранился Сэйдж.
— Будет лучше, если пока ты посидишь под замком, — заключил Ректор. Никто не возразил. — Для блага всех нас.
Сэйдж смотрел на Ректора, и в его глазах медленно умирала надежда, что-то теплое и безопасное. Но в конечном итоге он не стал спорить.
— Хорошо, — он незамедлительно отвернулся, вышел в коридор, где его уже ждал мантикор, собираясь сопроводить.
Прошло еще немного времени после того, как звездный зверь и Сэйдж скрылись из виду, после чего Ректор вздохнул и заговорил:
— Что же, план намечен, — заключил он. — Ждем, когда Лэй свяжется с Киарой. До того момента: Лион, продолжай практику. Адепты почти закончили создавать артефакты.
Приняв информацию к сведению, мы продолжали, молча, сидеть и каждый думал о своём. Пусть в моей душе зародилась слабая надежда, но она была. И я лелеяла ее, надеясь удержать подольше.
Подчинение, пожалуй, одно из худших наказаний.
* * *
Дни продолжали идти один за другим. С одной стороны, мне хотелось свободы, но Лион подавлял во мне это желание раз за разом. Было ли это похоже на сопротивление? Скорее, на усталость. Как если несешь свой пост очень долгое время без выходных и попросту устаешь это делать.
Мне хотелось перестать. Хотелось возненавидеть, прорваться, бороться. Но каждый раз эти мысли подавляло подчинение.
Иногда пробивались догадки. А не голод ли это со мной делал? Жажда новых убийств. Тогда, пожалуй, стоит оставаться той же. Подчиненной, безвольной, покорной.
Жуткая участь.
Лион. Я не могла прямо и много думать о нем и о том, что рассказал мне Лэй. Однако же редкие мысли, словно подбитые птицы, падали на землю моих допущений, и утягивали меня в пучину сомнений.
Что я вообще о нем знала? Что он хороший мальчик? Это да. Но насколько он хороший? И потом — власть меняет людей. Изменился ли он? Да. Но из-за того ли, что я ему подчинялась? Или из-за совершенствования?
Так или иначе, но Лион развивал свой дар очень стремительно. Казалось, он только-только понял, как разделять стихии, а вот уже пару дней спустя он рискнул забрать у Ферана его стихию земли.
И — получилось. Ректор, конечно же, контролировал этот процесс, но позволил Лиону действовать. И он смог. На время действие «последнего грома» сняли, проверили — да, действительно, феникс больше не погибал. Он возрождался. Восстанавливался. И — какой же был счастливый Феран в этот момент.
Я плакала. Потому что не могла разделить его радости. Потому что его проблема была решена, а моя…
Кроу был рядом. Отголосками сильного чувства к нему я была благодарна. Но по-прежнему смотрела на Лиона, не смея оторвать глаз. А он, заметив мои слезы, решил спросить:
— Что случилось?
— Не смей, — мгновенно перебил Кроу, запретив ему лезть.
Лион послушался. И, с одной стороны, это было хорошо, что Кроу контролировал того, кто контролировал меня. Но с другой — почему Лион вообще начинал задавать мне эти вопросы? Почему стал интересоваться моими чувствами, мыслями, переживаниями? Нельзя, не лезь, не заставляй меня…
Зачем ты это делаешь?
Зачем ты это сделал со мной?
Кто ты? И чего ты добиваешься?
О том, что у Лиона множество мыслей, о которых мы ничего не знаем, я стала думать каждый раз, когда давало слабину подчинение. Было необычно, но чем больше эти мысли донимали меня, подобно рою пчел, тем больше я задумывалась: Лэй это сделал? Или это уже я сдавалась? А, может, я сдавалась, потому что он предложил мне вариант, и Ректор подтвердил, что можно?
На него я тоже сильно злилась. Он будто бы ничего не делал, не собирался мне помогать. Мол, «решение найдено — ждем, когда Лэй объявится». Но до того момента — разве ты не хочешь меня спасти? Ты обещал! Обещал!!! Хотелось бы мне так фамильярно кричать на Ректора Анирэна каждый раз, когда злость за бездействие вспыхивала ненавистью в моей душе.