Сердце в тысячу свечей
Шрифт:
– Да уж, радости-то сколько… – отвожу взгляд от своего отражения.
Вений продолжает поливать лаком мои и без того уже твердые волосы. Задыхаюсь от терпкого запаха.
– Улыбнись, красавчик, – говорит Риса, наблюдающая за мной со стороны. – Ты напрасно дуешься, я ведь не на казнь тебя отправляю, – она поднимается из кресла и движется ко мне. – Всего лишь секс… – Кларисса растягивает слова и облизывает губы.
– Всего лишь секс? – качаю головой. – Всего лишь я – проститутка.
Риса тянет руку, чтобы коснуться моей щеки,
– Не будь таким пессимистом, – чуть раздраженно произносит девушка.
– Я реалист.
– Все готово, – перебивает меня Вений, довольно потирая руки.
– Отлично! – Кларисса все-таки прикасается к моему лицу, проводя указательным пальцем по губам. – Ты очень красивый, Пит. И не накручивай себя… – Она отводит глаза. – Мы все выполняем свою работу, какой бы она не была. В конце концов, говорят, секс – не так уж и страшно.
Меня удивляет ее фраза. Недоверчиво щурюсь, когда задаю вопрос:
– Говорят? А ты не пробовала?
Риса на мгновение вскидывает глаза, но сразу же прячет взгляд, смахивая несуществующую пылинку с моего плеча.
– Не говори ерунды, Пит. Мне двадцать один, и я выросла в Капитолии. Разве я могу быть невинной? – Кларисса улыбается, я бы сказал, натянуто улыбается. Я ей не верю.
***
Несмелым шагом прохожу в квартиру, которую выделили мне и Китнисс. Девушка поворачивает голову на звук моих шагов и замирает, застигнутая врасплох. На ее лице разом отражается целая буря эмоций, и самая сильная из них – страх.
Она ошарашено разглядывает меня, пока я усаживаюсь на диван. От напряженного взгляда серых глаз хочется удавиться: ей противен мой вид.
– Не пялься на меня, Китнисс, – говорю я. – Я знаю, что похож на трибута, наряженного для…
– Парада…
Она гулко выдыхает и, помедлив, садится на другой конец дивана. Между нами слишком большое расстояние – я не чувствую тепла ее тела, но именно оно мне сейчас так необходимо. Китнисс даже не смотрит на меня.
Качаю головой, напоминая себе, что сказка закончилась сегодня утром – ночь любви сменилась безжалостной реальностью. Я не имею права что-то просить у Китнисс, она слишком чистая. Слишком любимая, и я пойду на все, чтобы защитить ее от Сноу и его игр, даже если после этого потеряю право хотя бы касаться кончиков ее пальцев.
– Я буду тебе противен после того, как?.. – не договариваю, слова застревают где-то в горле, больно покалывая изнутри.
Кожей чувствую, что Китнисс повернулась ко мне, но сам упорно продолжаю буравить взглядом стену напротив: кривые разводы коричневых пятен на новых обоях.
– Не будешь…
Ее ответ заставляет огонек надежды вспыхнуть в моей груди, и я перевожу взгляд на встревоженную девушку, сидящую рядом. Она снова отворачивается, но я рискую и протягиваю к ней руку – касаюсь бархатистой кожи щеки. Китнисс прикрывает глаза, вздыхает, как перед прыжком в холодную воду, и, наконец, наши взгляды встречаются.
Внутри
И все-таки нет смысла играть в героя, я себя таким не чувствую. У меня душа трясется в ожидании предстоящей ночи.
– Мне страшно, – признаюсь я.
Мгновение Китнисс выглядит удивленной и озадаченной, но спустя минуту она подается вперед и обнимает меня, ее голова доверчиво ложится мне на плечо. Я как утопающий хватаюсь за эту, наверное, последнюю нежность, которая мне перепадает; после того, что произойдет со мной сегодня, Китнисс, скорее всего, будет противно прикасаться ко мне.
Она тыкается носом в мою шею, как котенок, а я глажу ее по волосам. Вдыхаю любимый запах, исходящий от нее, растягиваю оставшиеся нам минуты. Как же я люблю Китнисс… Разве мне по силам касаться чьих-то чужих губ? Я смогу гладить не ее тело и ждать не ее ласк?
Время бежит слишком быстро, часы на стене не прекращают свой бег. Осталось слишком мало секунд, уже прошло бесконечно много тихих ударов стрелок друг о друга.
– Кларисса сказала, что придет за мной, – говорю я, а Китнисс едва заметно кивает, теснее прижимаясь ко мне.
Мое сердце беспомощно сжимается, когда я слышу неловкий вопрос:
– Ты… будешь целовать ту женщину так же, как меня?
Китнисс прячет глаза, сопротивляется моим попыткам приподнять ее голову вверх. Настойчивее сжимаю пальцами ее подбородок и заставляю посмотреть на меня.
– Я никого не буду целовать как тебя, Китнисс. Никогда, – уверенно говорю я. – Ни эта женщина, ни любая другая: они могут купить мое тело, только сердца им не получить – оно твое.
Хочу коснуться ее приоткрытых губ, почувствовать их вкус. Запомнить поцелуй с той, которую люблю.
Глажу нежную кожу ее лица, поднимаю руку выше, зарываясь пальцами в темном каскаде волос: неужели мы не заслужили счастья?
– Может, она страшная? – грустно спрашивает Китнисс.
– Может, – вздыхаю, даже не пытаясь скрыть грусть. – Страшная, кривая, косая или вообще парень.
Стараюсь улыбнуться, но выходит кривой оскал. Хочется плакать, а не смеяться.
Наклоняюсь, прислоняясь лбом ко лбу Китнисс.
– Мне без разницы, кто там будет, Китнисс, – шепчу я. – Я люблю тебя. Всегда, слышишь? Сколько себя помню. И всегда буду любить…
Замечаю, как одинокая слезинка скользит по щеке Китнисс, тянусь и ловлю ее губами. Китнисс резко набирает в легкие воздуха и распахивает глаза. Бесконечно серые и печальные. Моя любимая девушка. Моя первая и единственная женщина.
Задыхаюсь, ощутив ласковый поцелуй на своих губах – нежный, но настойчивый, такой желанный. Стискиваю Китнисс в объятиях и целую, оставляя в памяти каждый слабый вдох любимой, запоминая каждый полутон вкуса ее губ… У меня нет никого дороже, ближе и роднее.