Сердце в залоге
Шрифт:
Привстала на матрасе, снова уселась. Скрестила ноги по-турецки.
– Какой, солнышко? – на лице у мамы играла все та же мягкая улыбка. И в глазах было одно понимание, никакого осуждения.
Это придало уверенности и смелости Марине. Мама ее точно не высмеет и не назовет глупой.
– Не знаю, мам, - Марина посмотрела на нее с надеждой, открыто показывая свою растерянность и то, насколько она сейчас нуждается в ее поддержке. – Он – классный! Просто лучше всех, действительно. По-настоящему. Во всем, - чувствуя, что краснеет, призналась она. – Даже не понимаю, почему раньше этого не видела.
Смутившись, Марина уставилась на свои
Мама тихо рассмеялась, но без насмешки, по-доброму. Наклонилась и накрыла ладони Марины своими руками.
– Ты выросла, солнышко. Начинаешь взрослеть и понимать, что есть особенные для каждого из нас люди. Те, которые выделяются среди остальных. Даже если ты знаешь их очень давно. Просто ты внезапно понимаешь, что этот человек – для тебя ценнее, важнее… Ближе. – Мама наклонилась еще ниже и заглянула ей в глаза. – И это нормально, Мариша. Тем более, что Миша действительно очень хороший, интересный и необыденный молодой мужчина. К тому же он нам не чужой, и ты вполне могла почувствовать себя к нему ближе, чем к кому-либо другому. В этом нет ничего плохого.
– Правда? – Марина почувствовала себя немного уверенней.
– Конечно, солнышко, - мама обняла ее за плечи и притянула к себе. Поцеловала в лоб и ласково провела пальцами по щеке. – А как Миша к тебе относится, Мариша? Кроме того, что все рассказывает и верит в тебя? – с мягкой усмешкой, но не злой, поинтересовалась она.
Марина снова смутилась:
– Я не знаю, мам, - она немного растерялась. – Я не думала об этом. Если честно, я так боялась, что он заметит, что со мной что-то не так, и откажется учить, решит, что я как та идиотка, которая к нему лезла… Ну… - Марина шумно выдохнула. – Я не хотела, чтобы Миша так подумал, что я навязываюсь. Очень старалась ничего не выдать. И даже не думала, как он ко мне относится.
Марина даже занервничала, вдруг почувствовав, словно допустила где-то ошибку, не сделала то, что должна была.
– О, не волнуйся, Мариша, он никогда так о тебе не подумает. Миша же знает тебя очень хорошо, - мама отвела от ее лица волосы и посмотрела в глаза, видимо, поняв, что Марина испытывала. – И ничего нет страшного или предосудительного, что ты не заметила что-то, ты и не должна была. Хорошо, что в себе разобралась, я очень горжусь тем, что ты так рассудительно и достойно ведешь себя в такой непривычной ситуации, - мама подмигнула ей. – Это главное. С остальным давай разбираться постепенно, у нас ведь куча времени впереди, вот и будем делать шаг за шагом, договорились?
«Шаг за шагом». Эти слова мамы напомнили ей о торте, который, как она потом выяснила, придумала заказать Вера Михайловна. Но вот идея оформления торта – была Мишиной.
– Договорились, - тихо прошептала она, почувствовав какое-то облегчение, как это часто бывало после разговоров с мамой. Стало гораздо спокойней внутри. Вернулась уверенность в том, что она нужна и ее любят, несмотря ни на что. – Я люблю тебя, мам. Спасибо.
– И я тебя очень люблю, солнышко наше. И папа любит, честное слово, - мама крепко обняла ее.
Марина кивнула, обняв маму в ответ.
– Ты был слишком резок, Витя, - она наблюдала за тем, как муж медленно открыл бутылку с коньяком и налил себе на дно бокала.
В доме уже стояла тишина, давно наступила ночь. Марина, как надеялась Людмила, спала, успокоившись, но ей самой не давало покоя все, что сегодня случилось. Она очень любила мужа. И
Сколько лет она потратила на то, чтобы доказать Вите – он заслуживает ее любовь просто потому, что существует, что любит ее! И нет нужды добиваться сверхрезультатов, доказывать что-то ей. Она любит его. Просто его.
И, казалось, ей это удалось. Они научились жить спокойно, просто любить друг друга. И как же они хотели ребенка, год за годом мучаясь и страдая после каждой неудачной попытки! Но все равно любили друг друга. А еще Мила помнила, как однажды ночью, сидя рядом с ней в темной и обшарпанной больничной палате, после очередного выкидыша, успокаивая ее, Витя поклялся, что у них будет ребенок. И он сделает так, что они сумеют себе позволить любое лечение и самые лучшие условия для нее, Милы.
Бог свидетель, ее любимый сдержал свое слово. Он работал как проклятый, тратя на бизнес и свою фирму больше времени, чем, кажется, вообще существовало в сутках. И с каждым месяцем, с каждым годом они становились все обеспеченней. А врачи, которых они посещали, все опытней и дороже. Это дало результат - однажды Мила сумела не просто забеременеть, но и выносить их дитя. И она не могла бы сказать, кто из них был счастливей, когда впервые увидел Марину: она или Витя. Ее муж действительно обожал их дочь. И обеспечил их всем. Не просто необходимым, а всем, что только можно пожелать.
Только в процессе этого он изменился. И стал другим. Нет, Мила не сомневалась в любви мужа к ней. Просто…
– Это блажь, Мила. Ей нечего делать в бизнесе, и чем раньше Марина это поймет, тем для нее же лучше, - Витя поднялся и прошелся по кабинету. Остановился у камина, в котором сейчас не было огня. – Бизнес в нашей стране - не то место, где Марина должна быть.
Виталий отпил коньяк, а Мила промолчала, не торопясь говорить.
– Я же не говорю, что ты не прав, Витя, - наконец, спустя минуты три, негромко заметила она. – Но ты мог сказать это иначе, мягче. Она же твоя дочь, боготворит тебя. И так хочет заслужить твою похвалу, заставить гордиться ею.
– В бизнесе ей не место, - отрезал Виталий и, обернувшись, подошел к софе, на которой она сидела. Протянул руку, погладив ее по щеке, спустился пальцами к шее, легко дразня.
У Милы по коже прошла дрожь. Несмотря на то, что они были женаты почти двадцать три года, она безумно любила его. И желала, как и раньше.
И Витя это знал.
– Иди сюда, - отставив бокал на столик, Витя сел рядом, обняв ее, потянул, заставив Милу пересесть к нему на колени. Глубоко вздохнул, уткнувшись ей в шею. – Люблю, как ты пахнешь. Теплом и ландышами. Всегда. Даже зимой, - хрипло пробормотал муж и потерся щекой о ее кожу.