Сердце ведьмы
Шрифт:
Странно, он не боялся. Просто смотрел так, будто что-то подсчитывал в уме. Пришлось набрать воздуха в грудь и выдохнуть:
— Можешь.
И ничего. Жестокие слова были сказаны, но небо на землю не упало.
— Все в порядке, — спокойно сказал Себастьян.
— В порядке? — Тупо повторила Вия.
на, конечно, всякого в жизни успела насмотреться, но чтобы человек относился к собственной смерти с таким безразличием — это было что-то новенькое. Жуткое что-то.
— Да. — Подтвердил мужчина. — Я уже привык, что когда мне не везет, то
Что можно сделать без лекарств? Бабушка считала, что очень много. И у нее действительно получалось. В их маленьком домике травы хранились повсюду: сохли пучками на стенах, лежали на подокoнниках, уже высушенные и измельченные стояли в керамических горшах на полках. Некоторые нужно было собирать на рассвете, другие вечером. Большая часть из них росла в бабушкином аптекарском огороде, но за некоторыми приходилось идти на луг или в даже в горы. Здесь, в Провансе, травяные аптеки были в каждой второй деревне.
— Записывай. Нужно купить сушеную крапиву, тысячелистник, спорыш, перец водный и почечуйную траву.
— Запомню.
Себастьян встал и подошел к окну, раздвинул занавески. Звезды уже погасли и где-то на уровне подоконника розовела узкая полоса.
— Пожалуй, я поеду.
В деревнях люди жили по другому расписанию, не как в городе. Молоко утренней дойки и свежий хлеб к завтраку можно было купить в деревенской лавке уже в пять часов. Бакалейные магазинчики откpывались в шесть утра и работали до полудня, а потом закрывались до пяти вечера.
Но вместо того, чтобы взять ключи от мaшины и выйти из дома, он снова полез в один из привезенных пакетов. На пол перед железной печкой рядком легли свернутый кольцом тонкий металлический трос, кусачки, плоскогубцы, еще какие-то железки и… наручники.
— Ты что, собираешься посадить меня на поводок, как собаку?
Он даже не обернулся, так и продолжал возиться с тросиком: примерил расстояние от печки до двери, затем от кровати до туалета, откусил часть тросика, обернул его вокруг ножки печки, обжал железной полоской, закрепил на одном из колец наручников.
— Иди сюда, Вирсавия. Сядь. Дай мне ногу.
Она метнулась к двери, но едва лишь ее рука коснулась ручки, прямо перед лицом в крашеные синей краской доски вонзился нож, тяжелый, с рубчатой рукоятью и желобком для стекания крови. Вия с трудом оторвала взгляд от несущего смерть лезвия. Черт, да он ей чуть нос не отрезал. Себастьян между тем уже надвигался на нее, как локомотив поезда. Девушка сделал шаг назад, затем второй, одновременно с ним. Танго закончилось, когда ее спина уперлась в стену.
— Этo для твоей же пользы, дурочка, — сказал Себастьян. — Если ты сбежишь, попытаешься найти помощь в деревне, мне придется убирать свидетелей. Веди себя хорошо, и никто не пострадает.
Большая рука больно сжала шею под затылком и повела ее к кровати:
— Сядь. Дай ногу.
Пришлось послушаться. Замок наручника защелкнулся на щиколотке. Мужчина еще раз проверил крепление и встал.
— Буду через час-полтора. — Он подмигнул Вирсавии. — Не скучай.
А на что она, собственно, надеялась? Что они станут союзниками? Что он будет благодарен ей за помощь? Разве она надеялась увидеть в его глазах проблеск сожаления? Ничего подобного. Новый день, старый Себастьян. т одного его взгляда можно было заработать полное обморожение.
— И да, кстати. — Он взял самый большой пакет и бросил его девушке в руки. — Одежда для тебя.
Вия заглянула внутрь. Неплохо: белье, что-то в цветочек, скорее всего, платье, синие льняные штаны, шорты, пара маек.
— Почему не отдал сразу?
Вопрос был вполне законным.
— Наверное, хотел посмотреть, как ты будешь выглядеть в моей майке. Что-нибудь еще хочешь?
— очу. — Вия уже прикидывала шорты к своим бедрам. Кажется, ее размер. А вот нельзя было отдать их ей, до того, как нацепить наручник на щиколотку? — Покрасить стены твоей кровью.
Ответом ей был громкий хлопок двери.
ГЛАВ 5
Вирсавии не понадобилось много времени, что бы выяснить — до кухни и двери ей не добраться. Единственное, чего она добилась в бесплодных попытках дотянуться хотя бы до ящика с ножами и вилками — это до крови ободрала кожу под наручником. Доступны были лишь кровать и ванная комната. Дороная черная сумка, куда Себастьян убрал инструменты, лежала на полу у двери, слишком далеко. Он все предусмотрел, сукин сын.
В ванной тоже не нашлось ничего, способного заменить рычаг. Девушка покрутила в руках лейку душа на гибком шланге и повесила ее на место. В шкафчике над раковиной обнаружился запасной кусок мыла и пара рулонов туалетной бумаги. Не поможет.
Она захлопнула дверцу и уставилась на свое отражение в зеркале. Когда-то давно она попыталась покрасить волосы, но краска смылась меньше чем через неделю. Вирсавия махнула рукой и смирилась со странным цветом волос, из-за которых ее иногда даже принимали за старуху. Наверное, поэтому ей сейчас казалось, что из зеркала на нее глядит незнакомка. Ее прозрачные, как аквамарин глаза, казались темнее — то ли из-за падающих по обе стороны лица локонов цвета лесного ореха, то ли из-за синяков под глазами.
Во всяком случае, что бы узнать прежнюю Вирсавию де Фуа, теперь нужно было внимательно к ней присмотреться.
Вот что ей действительно не понравилось, так это какое-то затравленное выражение, как у испуганного кролика. А ведь она почти смирилась со своей клеткой, почти привыкла. Пусть она жила вдали от родины, работала, как проклятая, сутки напролет, часто по локоть в дерьме и крови, но сохраняла какую-то иллюзию свободы. И как только она почувствовала свою нужность, нашла тoчку опоры в помощи больным людям, поверила, что сможет приспособиться и жить так дальше… бах!.. ее для верности решили посадить на поводок, дать ей мужа.