Сердце ведьмы
Шрифт:
Маруся прислушалась. Из комнаты попадьи слышалась монотонная речь, которая то становилась громче, то переходила на шепот. Женщина молилась целыми вечерами, до самой поздней ночи. Маруся знала, что в ближайшее время она не выйдет из своей комнаты. Поэтому она встала, подошла к караваю и с наслаждением вдохнула сладкий аромат свежего хлеба. Ей хотелось отщипнуть от каравая хоть крошечку, и она едва сдержалась, чтобы не сделать этого. Соблазн был силен, но страх был еще сильнее. Сглотнув слюну, Маруся отошла от стола и легла на лавку.
Попадья вышла из комнаты со свечой в руках уже тогда, когда Маруся лежала на лавке и пыталась уснуть. Крепко зажмурив глаза, чтобы попадья не подумала, что она за ней подглядывает, девочка слушала, как шелестит длинное черное платье по кухне. До носа ее донесся горький запах воска и ладана. Этот запах доносился из комнаты попадьи, и от нее самой тоже всегда так пахло. Несколько раз попадья подходила к девочке очень близко, склонялась над ней, видимо, чтобы проверить, спит ли она. В эти моменты Марусе становилось очень страшно. Она начинала дрожать и боялась, что женщина заметит это и отругает ее.
Походив со свечой по кухне, попадья убрала каравай в плетеную хлебницу и, наконец, ушла. Маруся вздохнула с облегчением, повернулась на бок, но и тогда не смогла уснуть. Живот урчал, голод прогонял сон прочь.
"Господи, хоть бы уснуть поскорее", – взмолилась про себя Маруся.
Но, как назло, ночью дом наполнялся странными звуками: то и дело скрипели старые половицы, и вдобавок кто-то постоянно скребся и шуршал под полом. И вот теперь Марусе вдруг показалось, что она слышит какой-то неразборчивый шепот, но откуда он доносится, она так и не смогла определить. Привстав на лавке, она прислушалась, а потом громко прошептала:
– Эй, кто здесь?
Никто не откликнулся, и вскоре шепот прекратился. Но Маруся так и не уснула, пролежала до самого утра, накрывшись с головой одеялом и дрожа всем телом от страха.
***
– Ночью под полом все время кто-то скребся, – сказала Маруся на утро попадье, – вы слышали?
– Это мыши! Одолели совсем окаянные, – попадья пристально посмотрела на Марусю, – Ты не бойся, у меня под полом отрава разложена, на кухню точно не проберутся.
Женщина нагнулась и заглянула под Марусину лавку. И тут же лицо ее потемнело от ярости.
– Это что такое? – закричала она.
Выпрямившись, она схватила Марусю за рукав платья и толкнула ее на пол. Маруся упала на колени и больно стукнулась лбом об лавку.
– Это что там у тебя под лавкой? Крошки? – снова закричала попадья.
Маруся заглянула под лавку и увидела, что ее мешочек для сухарей лежит вывернутый наизнанку, и крошки рассыпались по полу.
– Да как же так? Это не я! – воскликнула Маруся.
Она и вправду удивилась, ведь прекрасно помнила, что вечером аккуратно завязала мешочек и положила на пол. Кто же его так разворошил? Маруся взглянула на попадью, которая уже стояла у печи с розгой в руках. Она смотрела на Марусю злыми глазами.
– Клянусь, это не я! Мне за собой убрать не сложно! Может, это мыши? Всю ночь скреблись! – с мольбой в голосе проговорила Маруся, чувствуя, что сейчас разрыдается от страха.
Попадья подошла к ней, схватила за шиворот и легонько встряхнула. А потом, отпустив Марусю, она небрежно бросила розгу на пол.
– На первый раз прощаю. Бери веник и прибирай за собой.
Маруся тут же подбежала к печи, схватила из угла растрепанный веник и стала яростно заметать рассыпанные под лавкой крошки.
– Но больше поблажек не будет. Так и знай.
Сказав это, попадья взяла с плиты кипящий чайник и унесла его в свою комнату. Маруся замела крошки, бросила их в печь и судорожно вздохнула. А потом взглянула на часы и засуетилась, начала торопливо одеваться, чтобы не опоздать в школу.
***
Несмотря на то, что в доме попадьи Марусе было грустно, неуютно, а порой даже страшно, она все равно испытывала любопытство. Закрытая дверь в комнату, где жила попадья со своими дочками, была ей недоступной и от того казалась очень загадочной. Марусе интересно было узнать, что скрывается за закрытыми дверями и какие они, эти, невидимые ей, больные девочки, что живут там в четырех стенах, не выходя из комнаты и не видя белого света.
“Интересно, сколько им лет? Может столько же, сколько мне? А, может, не такие уж они и больные и хотят подружиться со мной, да им не разрешает строгая мать? Конечно! Попробуй-ка, ослушайся такую мамашу! Запорет до смерти своей розгой за непослушание!” – так думала про себя Маруся.
Ей было любопытно, но она не смела подходить к закрытой двери даже тогда, когда попадьи не было дома. Длинные ивовые розги стояли на самом виду, напоминая о том, что расправа за проступки, в случае чего, будет жестокой и беспощадной. И больше попадья не даст Марусе никаких поблажек. Поэтому девочка просто смотрела на дверь и фантазировала перед сном, что она может за собою скрывать…
Часть 2. Желанные сухари
– Ты, говорят, живешь на квартире у Елены Алексеевны? – как-то спросила Марусю учительница Катерина Ивановна, взглянув в сторону девочки своими красивыми зелеными глазами.
Маруся смутилась, покраснела и молча кивнула.
– Расскажи, Маруся, хорошо ли ты у нее устроилась? Удобно ли тебе? Спокойно ли спишь по ночам? А то, смотрю, ты по утрам иногда бледная бываешь, вон и тени под глазами появились.
Катерина Ивановна подошла к Марусе совсем близко и ласково погладила её по голове.
Маруся пожала плечами. Ей не хотелось жаловаться на попадью. Если отец или матушка узнают, что она плохо о ней сказала – будут злиться, может, даже накажут.
– Все хорошо, у меня там свой угол, сплю на лавке в кухне, – тихо проговорила Маруся, уставившись в пол.
– По родителям, небось, сильно скучаешь? – снова спросила Катерина Ивановна, и в голосе ее прозвучало искреннее понимание.
Маруся кивнула, громко шмыгнула носом. От напоминания об отце и матери на глазах у нее сразу же выступили слезы.