Сердце вне игры

Бьянчин Хелен

Роми была очарована словами брачных клятв.

На этот раз они с Хавьером произносили их от чистого сердца.

Солнце садилось, постепенно меняя цвет с красного на оранжевый, затем на розовый. Роми казалось, что она участвует в каком-то древнем ритуале.

Хавьер надел ей на палец кольцо с бриллиантом, и ее губы задрожали, когда он поднес ее руку к своим губам.

Роми была тронута до глубины души. Надевая

кольцо Хавьеру, она видела, как темнеют от желания его глаза.

Сейчас для нее в целом мире существовал только этот высокий широкоплечий мужчина. Фигуры священника и свидетелей словно затуманились. Она едва слышала их поздравления и пожелания.

Наконец они с Хавьером остались одни и какое-то время просто стояли, наслаждаясь близостью друг друга. Солнце уже сменилось луной. Ее свет окутывал все вокруг прозрачным желтовато-белым покрывалом.

Чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете, Роми прильнула к Хавьеру и почувствовала его тепло. Он обнял ее и поцеловал в макушку.

Когда они вошли в шатер, заиграла мягкая приятная музыка. Официант зажег свечи и принес шампанское и еду.

Роми меньше всего сейчас думала о еде, но ароматы, исходящие от деликатесов, были так восхитительны, что она попробовала всего понемногу. Они с Хавьером кормили друг друга и пили превосходное французское шампанское.

Этот вечер стал самым прекрасным в ее жизни. Ее переполняло счастье, и ей хотелось отблагодарить Хавьера.

— Ты сделал это ради меня, — сказала ему она, когда они вернулись на виллу.

— Я все делаю ради тебя.

Каждое его слово, каждый взгляд дышали любовью. Любовью к ней.

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Роми пыталась их сдержать, но одна предательская слезинка все равно медленно покатилась по ее щеке. Она решила, что откровенное признание станет для него лучшей благодарностью.

— Я прилагала все усилия, чтобы не влюбиться в тебя снова, но в один прекрасный момент поняла, что никогда не переставала тебя любить, — произнесла она дрожащим голосом. — Даже когда ненавидела. — Она нежно провела пальцами по его щеке. — Ты любовь всей моей жизни. Мое сердце и душа принадлежат тебе и всегда будут.

— Dios mediante, — мягко ответил Хавьер. — Даю честное слово, ты никогда об этом не пожалеешь.

Роми пошевелила рукой, и бриллиант на ее пальце замерцал разноцветными

огнями. Это кольцо стоило целое состояние. Такого богатого человека, как Хавьер, вряд ли можно удивить дорогим подарком, зато она могла ему подарить нечто другое. То, что не имеет цены.

— Оставайся здесь.

— Amada, — мягко произнес он, — я никуда не собираюсь.

Когда ее лицо озарила обворожительная улыбка, у него перехватило дыхание, и он едва удержался от того, чтобы овладеть ею здесь и сейчас.

Вместо этого он отпустил ее и уставился ей вслед. Она скрылась в ванной и через полминуты вышла оттуда с маленькой картонной коробочкой в руке.

— Держи, — сказала она, протягивая ее ему. — Они мне больше не нужны. — Она посмотрела ему в глаза. — Вот все, что я могу тебе дать.

Судя по тому, как загорелись его глаза, он осознал ценность ее подарка.

— Самый лучший подарок, который ты только могла мне сделать.

— Когда у нас появятся дети, мы станем еще счастливее, ты так не считаешь?

«Моя жена никогда не перестанет меня удивлять», — подумал Хавьер, накрыв ее губы своими.

Эта женщина стала центром его вселенной, смыслом его жизни. Он был благодарен судьбе за встречу с ней. Без нее он продолжал бы вести одинокое безрадостное существование. Без нее он никогда бы не узнал, что такое любовь.

Он долго говорил ей о том, как много она для него значит, а когда его красноречие иссякло, она одарила его обезоруживающей улыбкой и сказала:

— А теперь ты не мог бы перевести все это на английский?

Рассмеявшись, он с удовольствием удовлетворил ее просьбу и снова заставил ее плакать. Разумеется, это были слезы радости.

— Не пора ли нам отвлечься, дорогая? — предложил он. — Иначе мы скоро здесь утонем.

— И чем ты предлагаешь заняться?

В ответ он потянулся к замочку «молнии» на ее платье и потянул его вниз. Мгновение спустя Роми уже стояла перед ним обнаженная.

Дрожащими от желания руками она тем временем смогла снять с него только пиджак и галстук, но он охотно ей помог, после чего заключил жену в объятия и рухнул вместе с ней на кровать.

Их близость была особенной. Наконец слились воедино не только тела, но также души и сердца, и они оба твердо знали — это всегда.