Сердце волка
Шрифт:
Наконец они приехали и двери лифта открылись. Из вестибюля больницы, выкрашенного в светлые успокаивающие тона и исключительно чистого, они попали в совершенно другой мир: перед ними простирался длинный коридор со стенами из голого бетона. Под низким потолком вились всевозможные провода и кабели. Воздух был сухим и непривычно теплым. В нем чувствовались одновременно и запах антисептиков, и «аромат» котельной. Штефану показалось, что пол под его ногами слегка вибрирует, как будто где-то поблизости работали очень мощные механизмы.
— Тайный ход, о котором знают лишь посвященные? — с улыбкой спросил Штефан у шагавшей рядом с ним медсестры.
Она держала зажатый между пальцами ключ перед собой, словно это было оружие, которым она могла отбиться от прячущихся по углам древних демонов и невидимых духов. Улыбка, которой она ответила на реплику Штефана, показалась ему немного нервной, а потому он решил подбодрить себя разговором:
— Наверное, здесь проводятся секретные эксперименты? — спросил он с иронией в голосе.
Марион кивнула и еще быстрее зашагала вперед. Штефан стал искать взглядом дверь, для которой предназначался ключ в руке Марион, но подходящей двери не увидел.
— Именно так, — сказала медсестра. — Мы работаем с мышами-мутантами размером с человека. Иначе откуда, по-вашему, мы могли бы взять внутренние органы для трансплантации?
Она засмеялась, затем вдруг снова стала серьезной и, легонько вздохнув и указав кивком на узкую металлическую дверь, находившуюся в правой стене шагах в двадцати впереди них, продолжила:
— Тут, внизу, все наше оборудование. Оно по большей части очень сложное и, наверное, весьма дорогое. Поэтому посторонних сюда обычно не пускают. Возможно, начальство боится, что кто-нибудь может утащить отопительный котел или аварийную дизельную установку.
Она открыла дверь, подождала, пока Штефан войдет в помещение, и затем закрыла ее. Связка ключей осталась у нее в руке.
Штефан с любопытством осмотрелся. Этот коридор мало чем отличался от предыдущего, если не считать множества расположенных с обеих сторон разных дверей, к тому же он был таким длинным, что отсюда едва можно было рассмотреть его противоположный конец. Штефан подумал, что, наверное, такие подземные коридоры проходят под всей обширной территорией больничного комплекса.
— Я не доставляю вам излишних хлопот? — спросил он.
— Да нет, — ответила Марион и тихо рассмеялась. — По правде говоря, я даже рада, что вы пошли со мной.
— Почему?
— Потому что здесь, внизу, довольно жутко, — пояснила она. — Но так короче, чем через внутренний двор. Да и холодно на улице. Кроме того, мне не очень хотелось идти целых полкилометра по безлюдному парку ночью. Начальство полгода назад приняло решение включать фонари только на центральной аллее: экономят! — Она покачала головой. — Наверное, станут опять включать освещение везде лишь после того, как случится какое-нибудь ЧП. А вы слышали, что произошло сегодня днем?
Штефан обрадовался, что шел на полшага сзади, а потому медсестра не могла увидеть, как он испуганно вздрогнул. Однако Марион, скорее всего, это все-таки почувствовала: она обернулась и внимательно посмотрела на Штефана. Он тут же поспешно покачал головой и сказал:
— Нет.
— В подземном гараже какой-то псих напал на женщину и избил ее до полусмерти, — стала рассказывать медсестра. — Вы только подумайте: средь бела дня и практически у всех на глазах! Эти негодяи уже ничего не боятся.
— А его поймали? — спросил Штефан.
Марион отрицательно покачала головой и состроила гримасу.
— Думаю, что нет. Таких, как он, по-моему, никто и не ловит. Наверное, этому типу нужно было как минимум кого-нибудь убить, чтобы его действительно начали искать.
Она несколько секунд помолчала, а затем посмотрела на Штефана, смущенно улыбаясь, и добавила:
— Я и в самом деле рада, что вы сейчас идете со мной. Я имею в виду, если этот парень все еще бродит где-то здесь…
— Я понимаю, — прервал ее Штефан. — Однако у вас нет оснований для беспокойства. Подобные типы, после того как что-нибудь натворят, обычно исчезают и никогда уже не появляются на том же месте.
— Вы говорите так, как будто уже сталкивались с такими людьми, — сказала Марион. — Вы ведь журналист, да?
— Фотограф, — поправил ее Штефан. — Обычно я фотографирую официальные приемы и всякие волнующие события, такие как торжественное открытие нового автомобильного моста или художественной выставки. Тем не менее мне понятно, что вы имели в виду. Мы живем недалеко от железнодорожного вокзала, и я сам не очень-то люблю ходить по темным улицам.
Его слова, похоже, были именно такими, какие и хотела услышать Марион. Она облегченно вздохнула. Его признание в том, что он испытывает такие же страхи, что и она, делали его в глазах Марион ее союзником в этом мрачном подземелье.
Однако остаток пути они прошли молча, и медсестра снова облегченно вздохнула, когда они достигли противоположного конца коридора и через пару секунд вошли в лифт. Штефан узнал его — это был тот самый лифт, на котором он уже несколько раз ездил, когда поднимался в палату интенсивной терапии детского отделения, чтобы навестить девочку. «Еву», — поправил он себя мысленно.
Кабина этого лифта была намного меньше, чем у лифта, в котором они спускались на подземный этаж, а потому медсестра уже не могла отойти от Штефана на достаточное расстояние, чтобы не чувствовать себя стесненно. Но она все же инстинктивно попыталась стать подальше, возможно даже не осознавая этого. Штефан почему-то подумал, что она, пожалуй, рассказала ему о себе гораздо больше, чем хотела.
— Вам все же следует поговорить со своей супругой, — произнесла Марион. Она не только сменила тему — и ее голос, и ее манера говорить были теперь совсем другими. — Доктор Крон, безусловно, очень терпеливый человек, но ваша жена рано или поздно выведет его из себя. Она, по всей видимости, не осознает, насколько больна.