Сердце волка
Шрифт:
Штефан попытался думать о чем-нибудь другом и заставил себя идти дальше. В их доме было почти сорок квартир, и, хотя они с Ребеккой жили здесь уже более пяти лет, они мало кого знали из соседей. С точки зрения Штефана, это было даже хорошо. Хотя он высоко ценил дружбу и имел широкий круг знакомых, он все-таки предпочитал, чтобы друзья жили от них на достаточном расстоянии. И Штефан, и Ребекка старались избегать таких отношений с соседями, которые приводили бы к тому, чтобы все вместе по воскресеньям пили кофе или каждый третий вечер наведывались друг другу в гости. И если кто-то из жильцов их дома поддерживает дружбу с этой молодой «хиппи», то Штефана это не касалось. Тем более что его голова в этот
Когда он выходил из подъезда, то едва не натолкнулся на высокого парня, который стоял у самой двери и даже не соизволил отступить в сторону, хотя и заранее увидел выходившего Штефана. Тот лишь в последний миг сумел уклониться от столкновения, пробормотав привычное «извините». И вдруг у него появилось чувство, что он знает этого человека. Это было хотя и мимолетным ощущением, но все же достаточно сильным для того, чтобы он поневоле еще раз посмотрел на парня — уже более внимательно.
Нет, этот парень был ему незнаком. Однако уже через секунду Штефан понял, почему этот парень показался ему знакомым: он был явно из одной компании с девушкой «хиппи», вихрем пронесшейся мимо Штефана по лестнице. Его старомодный коричневый костюм был таким помятым и грязным, как будто он целую неделю ночевал на скамейке в парке, а узел галстука действительно был узлом.Этот парень показался бы смешным, если бы не суровое выражение его лица и не колючий взгляд его карих глаз. Парень был очень высоким — метр девяносто, если не больше — и таким широкоплечим, что казался непропорционально сложенным. Кроме того, он, наверное, посещал того же парикмахера, что и девушка, встретившаяся Штефану на лестнице: его волосы были такими же растрепанными и неухоженными, как и у нее. А еще в его волосах тоже были светлые крашеные пряди. Впрочем, даже и без них он имел бы точь-в-точь такой же экзотический вид, как и та девушка.
Верзила, похоже, почувствовал, что на него смотрят. Он резко обернулся и бросил такой свирепый взгляд на Штефана, что тот опустил глаза и ускорил шаг. Этот парень, по всей видимости, был достаточно вспыльчивым и мог затеять ссору буквально из-за пустяка, а в нынешней ситуации Штефану меньше всего хотелось попасть еще в какую-нибудь переделку.
Максимально быстрым шагом, хотя и стараясь, чтобы со стороны это не выглядело бегством, Штефан пошел к своей машине, сел в нее и сразу же заблокировал двери — еще до того, как вставил ключ зажигания. Впрочем, подобная мера была излишней: когда он посмотрел в зеркало заднего вида, то обнаружил, что парень так и стоял возле дома и, высоко задрав голову, рассматривал его фасад. Он, должно быть, уже забыл о Штефане, даже если вообще обратил на него внимание.
Повернув ключ зажигания и с нетерпением ожидая, когда же заведется мотор его старенького авто, Штефан попытался собраться с мыслями. Он, конечно, имел все основания для того, чтобы нервничать, и еще больше оснований быть настороженным, однако ему вряд ли стоило впадать в крайности и видеть в каждом незнакомце потенциальную угрозу. Штефан понимал, что он в данный момент не просто нервничает — он физически изможден, а кофеин, уже попавший в его кровь и взбодривший нервную систему, не произвел ожидаемого эффекта: от его воздействия Штефан стал не столько бодрым, сколько взбудораженным.
Мотор, чихая, наконец-то завелся. Штефан дождался, изнывая от нетерпения, когда шум двигателя стал ровным, включил передачу и тронулся с места. Позади него тут же раздался разъяренный звуковой сигнал. Послышался визг шин, и какой-то автомобиль проскочил так близко, что Штефан инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая через миг услышать скрежет сминаемого металла. Однако водитель этого авто в самый последний момент сумел избежать
Штефан закрыл глаза и медленно про себя сосчитал до десяти, пытаясь успокоиться. По его вине сейчас чуть не произошла авария: он даже не удосужился посмотреть в зеркало заднего вида, прежде чем тронуться с места, и аварии удалось избежать лишь благодаря быстрой реакции второго водителя. Штефан просто обязан был взять себя в руки.
По дороге в управление полиции он еще дважды вынуждал других водителей давить на тормоза. Хотя это были уже не такие опасные инциденты, как первый, они наглядно продемонстрировали, что Штефан находится в состоянии нервного перенапряжения. Он не мог толком понять, чем это вызвано. Конечно, предыдущие два дня были очень напряженными, а прошлой ночью ему удалось поспать лишь несколько часов, однако он — в силу своей профессии — был вполне привычен к такому режиму. По-видимому, пережитое за последнее время сказывалось на нем намного сильнее, чем можно было предположить.
Он припарковал свою машину перед управлением полиции с десятиминутным опозданием и, войдя в здание, спросил у дежурного, как ему пройти в кабинет Дорна. Но там его ждал небольшой сюрприз: хотя Дорн и не удержался от едкого замечания по поводу опоздания Штефана, его не допрашивали. Дорн всего лишь запротоколировал показания Штефана о вчерашних событиях и попросил его расписаться в конце протокола. О том, что произошло вчера вечером в больнице, Дорн даже и не упомянул.
— Пока, пожалуй, все, господин Мевес, — сказал Дорн, после того как Штефан подписал бумагу с текстом протокола и Дорн небрежно швырнул ее в ящик своего письменного стола. — Мы свяжемся с вами, как только наше расследование к чему-нибудь приведет.
Штефан удивленно посмотрел на полицейского.
— Это все? — спросил он. — И ничего наподобие «не покидайте пределов города» или «сообщите нам, если решите куда-то поехать»?
Дорн засмеялся так безрадостно, насколько это вообще было возможно, и ответил Штефану, очень выразительно произнося слова:
— Мы — не персонажи американского детективного фильма, господин Мевес. И вас не подозревают в намерении облить президента кислотой. Вы сейчас — всего лишь свидетель.
Последнюю фразу он сказал таким тоном, чтобы было ясно, что он считает тему исчерпанной. Штефан послушно встал со стула. Возможно, такому поведению Дорна имелось очень простое объяснение: у него, по всей видимости, было много других, более сложных дел, а это дело было таким заурядным и незначительным, что у него сейчас просто не хватало на него ни времени, ни нервов.
Тем не менее Штефан спросил:
— А вчера еще что-нибудь произошло?
— Я вчера никого не видел, если вы об этом, — ответил Дорн все еще слегка недовольным тоном.
Он протянул руку к телефону и начал набирать какой-то номер, однако после третьей цифры остановился и, прижав трубку к плечу и слегка покачивая кистью левой руки над кнопками телефона, добавил:
— Кстати, обе сидевшие тогда в вестибюле медсестры подтвердили ваши показания. Они действительно видели молодого человека, похожего на описанного вами.
— И это все? — спросил Штефан.
Дорн закатил глаза.
— Конечно, нет! — воскликнул он. — Я немедленно подниму на ноги два отряда спецназа, объявлю общефедеральный розыск и распоряжусь блокировать все городские магистрали. А еще закрыть аэропорт и железнодорожный вокзал. — Он нервным движением положил телефонную трубку и пристально посмотрел на Штефана. — Я понимаю вашу обеспокоенность, господин Мевес, но поверьте мне: я сделаю все, что от меня зависит. А потому наберитесь терпения и не мешайте мне работать.