Сердце женщины
Шрифт:
– Я пришлю тебе еще, – последовал немедленный ответ, и Люси, глядя в это красивое, полное жизни лицо, поняла, что Синди Харлоу, так же как и ее брат, считает, что за деньги можно купить все на свете.
– Присядь и поговори со мной, – мягко сказала Люси. – Хорошо провела Рождество?
– Не очень. Пол во всем обвинил меня, и весь праздник пошел насмарку.
– Но в этом не было твоей вины. Ты же не специально себя подожгла!
– Я ему так и сказала, а он прочел мне длинную лекцию о Фрейде и о том, что мысль материальна. Когда он закончил, я была почти уверена,
– Твой брат не имеет права обвинять тебя, – начала было Люси и смолкла. Некрасиво нападать на человека, который был так щедр по отношению к ней. – Давай забудем о том вечере и обо всем, что тогда произошло, – предложила она дипломатично, – сделаем вид, будто мы только что познакомились.
– Вряд ли нам удалось бы познакомиться при обычных обстоятельствах, – заметила Синди с прямотой, к которой Люси уже начала привыкать. – Пол ведь обращается со мной так, будто я сделана из хрусталя и могу разбиться от простого прикосновения. Представляешь, он практически никуда не пускает меня без сопровождения.
– Если бы у меня была такая красивая сестра, как ты, я бы, вероятно, сама ее везде сопровождала, – сухо отметила Люси.
– А как насчет тебя?
– Меня?
– Да, тебя. У тебя нет компаньонки, а ты ведь гораздо красивее меня. Я симпатичная и привлекательная, – усмехнулась Синди, – но ты-то просто красавица, даже с этой ужасной прической.
Люси подняла забинтованную руку к своим волосам. Как же она не подумала об этом раньше?!
– Они сгорели? – спросила она с ужасом.
– Нет, конечно. Но сестра заплела их в косу. Давай-ка я тебя причешу.
Синди взяла с туалетного столика щетку и гребень, расплела косу и начала расчесывать шелковистые волосы. Ее ритмичные движения действовали успокаивающе, Люси закрыла глаза и расслабилась. Слова вертелись у нее на языке, и хотя она понимала, что говорить подобные вещи неблагоразумно, все-таки сказала:
– Мне кажется, твоему брату не стоит обращаться с тобой как с ребенком.
– Хорошо бы ты сказала ему об этом. В его глазах ты настоящая героиня.
Люси не могла не улыбнуться непосредственности Синди. Она легко могла себе представить реакцию Пола Харлоу, если бы кто-нибудь из подчиненных осмелился вмешаться в его рабочие дела, не говоря уже о личных.
– Полагаю, такое вмешательство может для меня плохо кончиться, – возразила она.
– Думаю, ты права, – вздохнула Синди. – Я завидую твоей независимости и возможности жить своей собственной жизнью.
– Это просто ребячество. Нет ничего приятного в том, чтобы остаться совсем одной в этом мире.
– Прости меня. – Лицо Синди приняло кроткое выражение. – Я знаю о смерти твоего отца. Твоя подруга рассказала мне. – Она переложила щетку из одной руки в другую. – Своего отца я едва помню. Он, так же как и Пол, жил только своей работой, и на меня у него никогда не было времени. Мать умерла, когда мне было пять, и моим воспитанием занимались няни. У меня было все, что только можно пожелать, кроме любви тех, в ком я так нуждалась. Собственно, с тех пор ничего не изменилось. – Она бросила щетку на кровать и,
Люси украдкой подняла глаза, полагая, что это очередной всплеск эмоций, однако на склонившемся над ней очаровательном личике отразились гораздо более сильные переживания, чем она могла себе представить, а в глазах блестели слезы.
– Все правда так плохо? – спросила она тихо.
– Ты даже не представляешь насколько. Пол любит меня, я знаю, но он никак не хочет понять, что я уже взрослая. Он относится ко мне как к ребенку, и я не могу сделать ничего, не получив прежде его разрешения. – Синди быстро моргнула и жалко улыбнулась. – Мне очень неловко. Я пришла, чтобы тебя развеселить, а сама плачу у тебя на плече. Ты слишком добра ко мне.
Справившись с собой, она положила щетку и гребень обратно на туалетный столик и присела на ручку кресла.
– Ну вот, теперь ты стала похожа на человека, – сказала Синди с присущей ей откровенностью, ее голос звучал так ровно и спокойно, как будто это не она минуту назад поверяла Люси свои сокровенные чувства. – Ясно, что имел в виду Барри, говоря о прерафаэлитах.
Люси покраснела, смутившись от мысли, что фотограф обсуждал ее внешность с кем-то еще.
– Мистер Дэвис склонен к преувеличениям.
– Только не тогда, когда дело касается женщин. Он всегда очень внимательно следит за тем, что говорит им или о них. Ты собираешься работать у него? По-моему, это гораздо веселее, чем торчать в офисе, помогая моему брату ковать презренный металл.
– Ты тоже пользуешься этим презренным металлом, детка, не забывай об этом!
Обе девушки испуганно обернулись и посмотрели на дверь, в которую входил Барри Дэвис, одетый в обычный свитер и брюки, с букетом лилий в руках. Вытащив один цветок, он с поклоном вручил его Люси.
– Божественная лилия для Мадонны с серебряными волосами.
– Похоже, вы меня уже канонизировали? – улыбнулась она.
– Вам не нравится сравнение?
– Слишком уж неземное.
– В следующий раз я куплю вам страстоцвет.
– Так, – сказала Синди, – по-моему, мне лучше уйти. Не хочется быть третьей лишней.
– Не говори глупости, – быстро проговорила Люси, с раздражением ловя себя на том, что опять краснеет.
– Я пошутила, – засмеялась Синди, – но мне действительно пора идти.
– За все время, что я знаю Синди, она, по-моему, впервые проявила такт, – сказал Барри, когда за девушкой закрылась дверь. – Она отлично поняла, что я хочу остаться с вами наедине.
– Но мы с вами едва знакомы, – запротестовала Люси.
– Вот и давайте это исправим.
Он внимательно посмотрел на нее, и тут она вдруг вспомнила о том, что на ней надета теплая ночная рубашка, а на лице ни следа косметики.
– Вы прекрасно выглядите, – сказал он, угадывая ее мысли. – И пожалуйста, не надо смущаться, что я вас вот так разглядываю. Относитесь ко мне так, будто я ваш врач.