Сердце жены врага
Шрифт:
Я не понимаю о чем он, но когда теплая струйка сочится в ложбинку, затекает под футболку, до меня снисходит, что он прокусил шею по-настоящему.
— Весь день по тебе с ума сходил, — шепчет он как безумный. Сдирает с меня майку, задев красный ручеек, смазав его и испачкав вещь. — Но больно сейчас не сделаю…
Он замолкает. Смотрит на обнаженную грудь не отрываясь. А потом я вдруг понимаю, что на тату, умело скрывающее шрам от операции. Холодею вся под ним. Деревенею от страха.
Рыча Руслан нападает на веточки и бутоны, повторяя языком контур лепестков. Только не в центр! Только бы не приблизился к шраму. Тогда — конец! Вздрагиваю и трясусь под ним.
— Лер, чего ты побледнела? Тебе неприятно?
— Нет! Мне больно там, пожалуйста, только не там!
Зачем я его прошу? Разве он послушает меня? Разве сделает так, как я прошу?!
— Но почему? — хмурится распаленный мужчина.
— Наверно, тату еще не зажило. Мне… очень неприятно!
Раз идет на диалог, нужно пользоваться моментом. Влада таким уж точно не провести, но Руслан…
— Блядь! Лер, точно никак?! А я думал поиграть с ними! Хотел испробовать их в деле!
Догадываюсь о чем он, и от этого становится дурно. Никогда ни при каких обстоятельствах не вынесу трения или давления на месте шрама от операции на сердце. Это — чисто психологический страх. Я всё понимаю, операция прошла довольно давно и шрам зажил, не разойдется, но это — просто выше моих сил.
— Хватит, Лер. Не трясись! Сейчас пульс твой просто выпрыгнет наружу. Ты же сказала «нет», значит, не будем! Расслабься!
И снова он целует меня, ласкает, пытается вызвать отклик во мне, но это невозможно. Наконец, поняв, что это бесполезно просто делает свое дело, особо не заботясь обо мне. И снова в меня. Не говорю ни слова. Думала, если промолчу, то не будет вредничать, но видимо он целенаправленно добивается моей беременности, либо ему настолько наплевать на меня. Возможно пронесет, может же мне повезти? Иначе… а что же иначе, я даже не могу себе представить!
Чинно ужинаем при свечах. Я не ела практически несколько суток и кусок в горло не лезет. Тем более стейк из красного мяса. Накладываю себе легкий зеленый салат, а вообще с удовольствием съела бы овсянку.
— Вегатерианка что ли? — морщится мой мучитель, — Чего мяса не ешь?
Не хочу с ним разговаривать. Лучше промолчать, сделав вид, что любуюсь на зелень в тарелке.
— Лер, на самом деле, мне жаль, что у нас так все получается, складывается.
А вот это уже интересно. Жаль ему? Неужели раскаивается? Неужто понимает, сколько боли и страха я пережила из-за
— Я не виновата в смерти твоего брата. — не могу удержаться я. — За что ты удерживаешь меня у себя? Почему издеваешься и насилуешь меня изо дня в день?!
— Конечно, виновата Лер. И я не прощения тут у тебя просить собрался. А просто сообщить, что мне жаль, что иногда приходится указывать тебе твое место в моем доме и моей жизни.
Аппетит пропадает окончательно. Отставляю нож и вилку, прикрываю глаза.
— Отлично, вот так, не открывай.
Чувствую его шаги сзади. Подходит ко мне. Потом ощущение шелковой непроницаемой ленты на глазах. Это еще зачем?
— Пойдем, Лера. Держи меня за руку. Доверься мне.
Он тянет меня за собой, а мне ничего не остается, как следовать за ним, слепо подчиняться его воле и молить, чтобы не задеть стенку и не стукнуться плечом.
На полпути он останавливается и вновь вжимает меня в себя. Так как глаза не могут ничего разглядеть за плотной повязкой, то чувства обнажаются до предела. Чувствую каждый мускул его литого тела, каждый кубик на твердом животе, его эрекцию, будто и не было того страстного принудительного секса полчаса назад. Чувствую его парфюм. Он смешался с дымом от сигареты, которую по-видимому Руслан выкурил недавно, и его собственным запахом, диким необузданным мускусным.
Он оттягивает назад мои распущенные волосы, но не рывком, а медленно, осторожно. Касается губ. Сначала едва, щекоча дыханием распаленную нежную кожу. До этого он выпил вина, и я чувствую вкус терпкого полусухого на своих губах.
Неужели возьмет меня прямо здесь? На лестнице, перекинув через перила?
— Пойдем Лер, шепчет он мне прямо в шею, не то, до сюрприза не дотянем. — и тут же поясняет: просто ты такая беспомощная с этой повязкой… такая беззащитная!
В комнате он на секунду оставляет меня без поддержки, дезориентированную в пространстве. Затем лента падает с глаз. В его руках большая бархатная коробка. Приоткрывает ее. Украшения. Белое золото, бриллианты, изумруды. Дорого. Отвратительно дорого. Холодная роскошь, бездушная. Как и сам Руслан.
— Нравится? — смотрит он на меня, явно чувствуя себя дедом Морозом.
Молчу. Никак не реагирую. Колье от Марата приняла с удовольствием. А это… это — драгоценный металл и камни, призванные заменить мне здоровье, зверское обращение, слезы, кровь и многое другое, чему подверг меня Руслан за прошедшие недели моей жизни.
— Я помогу.
Руслан застегивает на шее цепочку, позволив кулону с камнем проскользнуть в ложбинку меж полушарий, защелкивает на запястье браслет.