Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат
Шрифт:
– Потребен, отче. – На губах Алвы мелькнула улыбка. – Ибо не важно, кто пишет, важно, кто и когда читает. В нашем случае – Капрас.
– Не важно, кто пишет? – едва не поперхнулась восторженной злостью принцесса. – Не важно?! Может, Баата и лисенок, а вы кто?
– Понятия не имею, но мне пора. Заставлять дам ждать сверх необходимого – дурной тон. Прощай, твое преосвященство, люби жену и упускай Лисенка – пусть начинает. Ваше высочество, примите мои…
4
– Я тебя потерял в лабиринте зеркал [12] , –
Петь романсы капитану Гастаки было сплошным удовольствием. Мертвая дама была невзыскательна, сентиментальна и при этом по понятным причинам не вздыхала и не сопела, а ведь некоторые под чужую песню зевают, болтают, стучат стаканами… Одно слово – «горячие», никакого тебе такта и сочувствия!
12
Перевод с талиг Э. Раткевич.
Романс был стареньким, но ничего жалостнее Марсель сочинить до сих пор не удосужился, да и на это его подвигла Дженнифер Рокслей. Ежедневные неотвязные прелести превращают женскую недоступность в величие и мечту, вот и пишешь, как тебя отвергают…
Отражение губ твоих молвило «прочь»,Обрекая на путь без возврата……Поцелуй меня, день, полюби меня, ночь,Обними меня, пламя заката!– «Полюби меня, ночь»! – молвили губы капитана Гастаки. – Арнольд явился ночью, когда я тоже была в отчаянии. Тебе отказала смазливая дура, я потеряла корабль, а мои спутницы, соратницы…
– Мы же решили о них не говорить, – напомнил «пребывающий в отчаянии» Марсель. Вот так, не вдумываясь, потешишь меланхолию – и сотворишь нечто остывшее. Сколько ж выходц'oвого сотворяется и поется, и как только у поэтов заживо тени не отваливаются?
– Ты еще будешь счастлив, – посулила Зоя, – а эта… Она пожалеет! Я ее навещу…
– Не нужно! – Валме торопливо ударил по струнам. – Я покончил с любовью и посвятил себя войне и мужской дружбе.
Конь тревоги летит меж цветущих дерев,И звенит впереди незнакомый напев —Не забыть, не избыть, не прервать этот путь,И с него не сойти, и назад не свернуть…Допеть не вышло – все испортил Алва.
– Прошу простить мою задержку, капитан Гастаки, – извинился он. – Надеюсь, мой друг вас развлек?
– Ты мог бы еще поболтать, – буркнул развлекатель. – Капитану Гастаки нравится, как я пою.
– Он почти меня обманул, – вмешалась Зоя. – Казался таким беззаботным, таким спокойным… Я – я! – ничего не заподозрила, хотя мы издали чуем, когда выстывает сердце. Отвергнуть такую любовь… Якорь ей в душу, кем надо быть?!
– Уже неважно, – вывернулся Марсель, знать не знавший, кого сейчас ловит Дженнифер. – Этот романс, капитан Гастаки, отныне принадлежит вам и вашему супругу. Если нужно, я могу его записать и потом сжечь.
– То, что горит, нам не достается. Только то, что стынет…
– Тогда я закопаю его в астрах. Бакра златорогий, сегодня в этой Хандаве хоть кто-нибудь спит?! Ваше высочество… Вы?
Алатка не ответила. Она была растрепана и в одном лишь нижнем платье, но это супругу Бонифация только молодило. На посторонившегося выходца высокочтимая дама даже не глянула, на Марселя тоже. Подступив вплотную к Алве, женщина прошипела:
– Вы не простились с Этери…
5
Ворон удивленно приподнял бровь. Никакой нечисти в его комнатах не было, если не считать Валме, но оглядываться на эту скотину Матильда не собиралась.
– Вы не простились с Этери! Вы остаетесь?
– Нет. И нет.
Говорить о кагетке Алва не собирался, только эти… паршивые адрианы с их тупостью сидели у Матильды в печенках! Они знают, как надо, они знают, как и кому лучше, они видят все и лучше всех. Тапоны самодовольные! Женщина торопливо разжала кулак, выпуская обезумевшую от потери неба звезду.
– Отдайте ей и убирайтесь к своему выходцу!
– Ваше высочество, когда я дарю женщине камни, я их выбираю сам. Эта ройя ваша, и она вам нравится.
– Моя?! Как же! Альдо ее спер где-то в Олларии…
Ворон быстро глянул на свою правую руку и непонятно чему усмехнулся:
– Эту ройю подарил Катарине Ариго я. Камень перешел к вам – отлично, пусть у вас и остается. Катарине он больше не нужен, мне – тем паче.
– Ну уж нет! – Внучек запустил лапу в шкатулку королевы и одарил бабку, вот ведь стыдоба… – Кардинальши краденое не носят, а девчонке в память о… сегодняшнем – в самый раз.
– Не буду спорить. Дочери Адгемара эта ройя пойдет во всех смыслах. Если вам неприятно держать ее при себе – подарите, а теперь прошу меня простить. Виконт вас проводит.
– Увы, не смогу. – Валме бережно положил на стол гитару и поднял с кресла адуанский мешок. – Это поручение не особое, следовательно, исполнять его я не обязан.
– Шутки кончились. – Алва голоса не повышал, но Матильда отчего-то отшагнула к порогу. – Забирай женщину и…
– Я не муж ей, – огрызнулся поганец, – а с выходцами мне можно – я узнавал… У меня Франческа замуж выходит, и вообще… моих чувств не оценили. Имею право!