Сердце Зверя
Шрифт:
Едва услышав это, я поняла, что внимание селян, или, как их называл Андре, одичавших, теперь моя единственная надежда. Поэтому я временно успокоилась, набираясь сил. Чтобы, когда въедем на территорию селения, трепыхаться, как птица в силке.
Вскоре повозка снова замерла, и раздались голоса.
— Что везем, ваше высокблагородие?
— Не видите, кто перед вами, отребье? — раздался ледяной голос Андре. — А ну, дорогу! У нас договор с вашим эпархом.
— Подожди, милейший, не спеши, — раздался другой голос, уверенный. Услышав его, я поняла, что он принадлежит тому самому
Говоря это, эпарх обошел повозку. Я будто почувствовала его взгляд на себе, поэтому принялась извиваться, стучать пятками по дощатому дну, мычать.
— Э, почтеннейший, — раздался довольный голос эпарха, и я поняла, что мои отчаянные попытки не остались незамеченными. — Да ты, я смотрю, не один, а с интересной поклажей.
— Твое какое дело? — раздался голос Андре тоже рядом, и я поняла, что он спрыгнул с козел и подошел к эпарху.
Священный сосуд он не применит, поняла я, на них смотрит стража. Убивать эпарха на их глазах тоже не будет. А справиться со всеми сразу не сможет. И неважно, сколько их тут. Андре не будет рисковать. Ведь ему надо провезти меня через все селение. Поэтому я принялась буквально кататься по повозке и мычать, словно одержимая.
— Кто там у тебя, высокблагородие? Волчица? — тон эпарха не предвещал Андре ничего хорошего. — Они обычно дикие, как демоницы.
— Тебе какая разница? — спросил Андре. — Вы-то не звери, а одичавшие.
— Осторожно, аббат, — сказал эпарх. — Для нас как раз большая разница. Хоть мы, как ты сказал, не звери, но у нас с волками уговор. Они нас не трогают, мы — их. Нам неприятности не нужны.
— Не горячись, эпарх, — раздался шлепок, какой бывает от столкновения ладони с кожаными латами, из чего я поняла, что Андре похлопал старосту селения по плечу. — Ну какая волчица? На кой мне эти зверюги? Так, украл невесту из-под венца.
— Не сумел совладать со страстью, аббат? — издевательски проговорил эпарх. Слышно было, что он лишь подыгрывает Андре. На деле же показывал, что не даст себя одурачить.
Я продолжала кататься и мычать, причем старалась имитировать интонации волков, чтобы звуки, издаваемые мной, были больше похожи на рычание. Я кожей чувствовала, что это очень не нравится эпарху и недоверие к Андре растет, с каждым мигом.
— Она принадлежит Церкви, — спокойно сказал Андре. — Была обещана с самого рождения. Как и приданое, которое любящий отец дал за любимую, пусть и младшую дочурку.
Я застонала от досады. Видимо, Андре подготовился к такому разговору. Потому что его версия звучала более чем убедительно. Младших дочерей действительно часто отдают в монастыри, и церковники наследуют их состояния. Небольшие для какого-нибудь знатного лорда, но с миру по нитке, как говорится… Церковь не брезгует ничем.
— Ее приданое по уговору принадлежит нам, — спокойно рассказывал Андре. — Ее отец был настоящим сыном Церкви. Почтительным и смиренным. Но, к несчастью, он умер, и жадный дядя девчонки решил заработать на ней. Он хотел попросту продать ее соседу. Девочка седьмая в семье, и, заметь, почтенный, все дети выжили. А сосед ее дяди недавно овдовел, наследников у него нет, вот он и предложил ее опекуну сделку: берет девчонку без приданого. В расчете, что она нарожает ему целый замок наследников.
— Приданое, понятно, любящий дядюшка решил оставить себе? — хмыкнув, проговорил эпарх.
— Сразу видно умного человека, — сказал Андре. — Умного и сообразительного.
Раздался звон монет.
Я поняла, что помимо «договоренного раньше» еще один кошель перекочевал к эпарху за пазуху.
— Что же девчонка, если она невеста одного из лордов королевства, делает в Заповедных землях? — все еще с сомнением в голосе проговорил эпарх. Но слышно было, что сомневается он скорее для вида, может, надеется еще на один кошель.
— Быстро бегает, — сказал Андре, и я представила, как он пожал плечами и развел руки в стороны.
Они с эпархом дружно засмеялись. Это объяснение, опять же, звучало правдоподобно. Видимо, здесь тоже знали, как люди боятся Церкви. Судя по тому, что сами не хотели связываться, точно знали.
— В эти ваши церковные штучки я не лезу, — проговорил эпарх, словно прочитав мои мысли.
— Ну вот и не лезь.
— А как я пойму, что ты мне не врешь? — все еще сомневался эпарх. — Вдруг у тебя там, положим, не волчица, а одна из наших девушек? Мы-то, почтенный, вроде как ничем вашей Церкви не обязаны. Так и вы нас не трогайте.
Показалось, что я слышу, как Андре скрежещет зубами.
— У меня благородная госпожа, — сказал он ровным голосом. — У вас таких нет. Посмотри сам.
Повозка дрогнула и закачалась дважды, когда внутрь забрался сначала Андре, а потом и эпарх.
Андре сдернул рогожу с моего лица, и в тот же миг глаза эпарха расширились, а на губах зазмеилась улыбка. Он разглядывал меня с таким видом, словно обнаружил слиток золота там, где меньше всего ожидал его найти. Не понравился взгляд эпарха и Андре. А также то, с каким задумчивым видом он переводил взгляд с меня на Андре, а с него куда-то вперед, где, должно быть, дежурит стража.
— Сразу предупреждаю, — тихо сказал Андре. — Если захочешь оставить девку в деревне, тебе не поздоровится. Она принадлежит Церкви.
Эпарх хмыкнул и почесал подбородок. Намерений своих он в общем-то и не скрывал.
— Значит, богатая? Наследство ее прикарманить хотите?
— Не твое дело, — отрезал Андре. — Хотим.
Эпарх вновь заскользил по мне масленым взглядом, задержавшись на голом плече, боку, груди… интимном месте. Его, несмотря на гневный вид Андре, он разглядывал долго, очень долго. Меня передернуло от отвращения.
— Слушай, аббат, ты только сразу не серчай, — с трудом оторвав от меня взгляд, проговорил эпарх. — С вами, церковниками, связываться и в мыслях нет. Оно себе дороже, каждому известно. Но больно уж хороша девка. Оставь ее у нас, а? А взамен бери любую из деревни. Хоть племяшку женки моей, она сирота, никто плакать не станет.
— Дурак, что ли? — процедил Андре, и даже я подивилась его сдержанности. — Эту в лицо знают, понимаешь, эту! Чтоб ты понимал, она дочь виконта, а не кого-то там…