Сердцеед
Шрифт:
– Мишель, я все еще люблю тебя. И не могу без тебя жить. Клянусь, теперь все будет совершенно не так, как было раньше, потому, что я никогда больше не причиню тебе боли. Я вел себя, как проклятый ревнивец, хотя у меня не было на это никакой причины.
«Нет, она была!» - подумала Мишель, закрывая глаза, и чувство вины смешалось в ее душе с ужасом, который охватывал ее, стоило ей только услышать голос бывшего мужа. И пусть в ее жизни не было другого мужчины в физическом смысле, но был ли хоть один день в течение прошлых десяти лет, когда Мишель не думала о Джоне Рафферти? Какая-то часть ее всегда была скрыта и от Роджера и от любого другого человека, потому что они не знали, что в ее жизни уже был «Сердцеед», человек, который похитил ее сердце.
– Роджер, не говори так, - прошептала она. Все кончено, я никогда не вернусь. У меня есть все, что мне нужно: я работаю на ранчо и сама могу о себе позаботиться.
Он издал звук, полный отвращения.
– Ты не должна говорить, что тебя нравится работа на этом занюханном ранчо! Я знаю, ты привыкла к жизни намного лучшей, чем та, которая у тебя сейчас. И я могу дать тебе все, что ты захочешь!
– Нет, Роджер, - сказала она мягко, - не можешь. Я вешаю трубку. До свидания, и, пожалуйста, не звони мне больше.
Очень спокойно она положила трубку на свой старенький телефон, и спрятала лицо в ладонях. Она все время дрожала, голова кружилась, стоило ей лишь представить последствия того, что ей сообщил Роджер. Его родители умерли, а она так на них рассчитывала … Они использовали свое влияние и власть, чтобы удерживать ее бывшего мужа на расстоянии. Конечно, не из сочувствия или желания помочь, просто они очень дорожили своей репутацией и положением в обществе, а у Мишель были сведения, способные разрушить их благопристойную жизнь. Если бы в прессу попали ее фотографии и результаты медицинской экспертизы, мог разразиться грандиозный скандал. Вообразите только, Роджер Бекман из Филадельфии, один из тех, кто не прочь поколотить собственную жену!
Это медицинское свидетельство лежало теперь в сейфе ее отца. Бедный папа, теперь он навсегда был недосягаем для Роджера, и его безумных угроз. Она жила, как в аду, боясь за отца, зная, на какое зло способен ее бывший муж. Мишель прекрасно понимала, что его родители пойдут на все, чтобы защитить Роджера, вне зависимости оттого, что тот совершил. Еще бы, с их связями и деньгами!
Поначалу ей нравились родственники со стороны мужа, но доброе отношение к ним исчезло без следа, как только они откупили Роджера от неприятностей в тот раз, когда он впервые причинил ей боль. Она понимала, они родители и обожают своего сына, и ей не оставалось ничего другого, только ждать. Не было никого, кто помог бы ей в беде, она могла рассчитывать только на себя. Однажды Мишель настолько была доведена до отчаяния, что упомянула о том, что с ней происходит в разговоре со своим отцом, но он настолько расстроился, что она не стала продолжать эту беседу. Отец тогда очень быстро убедил себя, что Мишель просто преувеличивает. Семейная жизнь – это не всегда безоблачное счастье, но и ссоры, обиды, и их нужно уметь разрешать, а он всегда считал Мишель избалованным, капризным ребенком. Если он и предполагал, что в их семье есть какие-то мелкие разногласия, то думал, что молодая пара сама разберется с ними.
Ей было плохо, страшно, одиноко, но что могла она поделать, зная, что под угрозой жизнь единственного близкого человека. Отец любил ее, она знала, что любил, но Мишель была для него скорее игрушкой, чем живым человеком. Его прекрасной, любимой малышкой.
Мишель понимала, он не вынес бы такой правды о жизни любимой дочери, и поэтому старалась выглядеть беспечной и счастливой ради него. Нельзя было позволить ему думать, будто он подвел ее в чем-то, не справился с обязанностями отца, защитника. Она всегда была его главной слабостью, и потому ей пришлось быть сильной за них обоих. Только она могла защитить его от угроз мужа, и себя защитить тоже должна была сама.
Никогда в жизни она не вернется к Роджеру. Ей так и не удалось до конца справиться со своими кошмарами, она просто спрятала их глубоко внутри. Мишель старалась забыть все и жить дальше, не позволяя воспоминаниям разрушить ее жизнь. Но ужас после пережитого, страх, растерянность никуда не исчезли, и она вновь испытала их, как только услышала голос Роджера.
Старое знакомое чувство беспомощности и одиночества нахлынуло, причиняя боль и страдание.
Мишель огляделась вокруг, медленно возвращаясь из прошлого, и бросилась к плите, на которой сбегал кофе. Вот как раз то, что ей сейчас нужно – занять руки и мысли каким-либо простым делом, забыть все, успокоиться. Именно поэтому Мишель после развода отправилась в путешествие на два года, надеясь позабыть обо всем. Тогда отец убедил ее сделать это, потому что решил, что это поможет Мишель отвлечься и избавиться от депрессии, вызванной разводом.
А теперь у нее есть настоящая работа, которая изматывает ее, делает опустошенной и больной, но так или иначе помогает, потому что это первое стоящее дело в ее жизни.
* * *
Джон был раздражен все утро. Он был в плохом настроении с той самой минуты, как встал с кровати, тело болело от неутоленного желания, будто он снова стал несмышленым подростком, которому не дают покоя бушующие гормоны. Он думал, что давно прошел путь от подростка до мужчины, которым стал, но сейчас чертовы гормоны никак не могли угомониться, и он точно знал почему. Он никак не мог уснуть этой ночью, потому что вспоминал вчерашний вечер, ощущения, когда прижал к себе Мишель, ее сладкий вкус и шелковистую мягкость тела. Она хотела его не меньше, Джон был слишком опытен, чтобы ошибиться в этом. Но он не сдержался, повел себя слишком напористо, потому что десять лет мечтал заполучить Мишель, а сейчас она вдруг оказалась почти в его руках.
Неудивительно, что она так решительно отказалась. Предложить ей расплатиться собственным телом, так оскорбить ее! Любой женщине не понравилось бы это. Даже те, которые сами искали его расположения и стремились попасть к нему в постель, хотели сохранить лицо и выглядеть достойно, после проведенной ночи. Поэтому он не мог осуждать Мишель за такую реакцию на его грязное предложение. Вчера она совсем не выглядела высокомерной. Хмурый взгляд Джона стал еще темнее. Мишель старалась разговаривать с ним холодно и отстраненно, но былая задиристость и неприветливость пропали.
Вот и отлично, они исчезли и не должны вернуться вновь. Возможно, она просто растерялась, не зная как обойтись без того мешка денег, который всегда воспринимала как данность. Она была беспомощна и не приспособлена к жизни, не имела навыков работы или других талантов. Все, что у нее было – это хорошие манеры и светское воспитание, а такое богатство в наши дни не стоило и гроша. Мишель была совершенно одна там, на ранчо, и у нее не было никого, к кому она могла обратиться за помощью.
Джон издал невнятный звук и развернул свою лошадь.
– Я буду позже, - бросил он Неваде, и поскакал прочь. Управляющий хмуро усмехнулся, наблюдая за тем, куда направился хозяин.
– Долгожданное избавление, - пробормотал он. Невада не догадывался, какие бесы вселились в его босса сегодняшним утром, но настроение у того было хуже некуда, и было несказанным облегчением работать без него.
Жеребец Джона скакал длинными, легкими прыжками, этот конь был большим и сильным, высотой семнадцать ладоней в холке. Поначалу он показывал свой норов и упрямство, но они давным-давно завершили эту битву между собой. Теперь животное подчинилось мастерству железных мускулистых ног и сильных, умелых рук своего наездника. Этому животному нравилась быстрая скачка, и они галопом неслись через поля, выбивая копытами комья грязи.