Сердцелов
Шрифт:
– Ты получила то, на что был уговор. А сейчас лучше иди и вспоминай эту ночь с улыбкой.
Быстро слизнув успевшую засохнуть кровь на губе, девушка подтянула простынь повыше, словно пытается защититься. Несколько мгновений она неотрывно наблюдала, как Колин запрокидывает голову, давая струям свободно стекать по шее и бронзовым мышцам груди, затем тяжело вздохнула и развернулась.
– Я оставила деньги на тумбочке, – сказала девушка, оглядываясь, словно надеется, что юноша передумает.
Тот небрежно закивал, вновь
Сквозь шум воды, Колин слышал, как девушка собирается, как всхлипывает и что-то бормочет. Такое он слышал сотни раз. И каждый раз, очередная девушка надеялась, что именно она станет той самой, на ком остановится он, Колин Маккенна, кто станет его любимой, суженой, единственной и прочее, что обычно придумывают себе женщины.
Дождавшись, пока шум в комнате затихнет, он сдернул полотенце с крючка и небрежно обтерся, затем обвязал вокруг бедер, так что оно едва не сваливается, и вышел из купальной.
Обширная комната опустела. Он блаженно вдохнул. Самое прекрасное после ночи с женщиной это то, что она уходит, не донимая разговорами, надеждами и требованиями на продолжение. Хотя многие забываются, но он всегда успевает выпроводить их до того, как все задет слишком далеко.
Он окинул покои хозяйским взглядом. Это были именно покои потому, что отстраивал их по подобию апартаментов древних королей из трактатов по истории. Просторные, с большими окнами и позолоченными шторами. Пол и стены из темно-серого мрамора. Но, в отличие от винтажной отделки королевских спален, Колин предпочел современность, с минимумом украшений. Геометричные тумбы, встроенные в стены адуляриты для освещения, минимум мебели.
На постели размером с посадочную площадку для грифона, скомканное одеяло, рядом на прикроватной тумбе зеленоватый кристалл – плата девушки за возможность прикоснуться к его невероятному телу. Там же ополовиненная бутыль с кертерберийским урожая десятилетней давности.
Тряхнув мокрыми волосами, Колин довольно улыбнулся и два раза хлопнул в ладоши.
Откуда-то тут же возник приземистый слуга, всем видом выдающий в себе гнома – коренастого, бородатого и в зеленом камзоле, выглядящем несуразно.
– Я тут, – прогудел он низким, похожим на трубный зов, голосом.
– Прибери тут, – приказал юноша и, подойдя к столику, пригубил кертерберийского прямо из горла.
– Будет исполнено, господин Маккенна – отозвался гном и тут же принялся шнырять по комнате, собирая разбросанные вещи, подбирая осколки разбитых ваз, которые жаркой ночью были опрокинут в порывах страсти.
Пока гном занимался уборкой, Колин скинул полотенце и, вынув из тумбы первые попавшиеся штаны, быстро натянул. Штанами оказались черные брюки из плотного материала, с карманами сзади и спереди, с костяными клепками и ремнем из сыромятной кожи. Пряжку украшает голова мантикоры.
– Там нигде моя рубаха не валяется? – спросил он гнома, когда тот проносился мимо, больше похожий на ворох одежды с ногами.
– Господин Маккенна, – донеслось глухое из вороха, – тут много рубах. И штанов. И белья женского. Вас какая-то конкретная интересует?
– Эм… – протянул Колин озадачено. – Меня интересует чистая.
Из вороха снова раздался глухой голос:
– Тогда вам точно не сюда. Лучше в шкафу посмотрите. Перед вашим приходом вчера я как раз развесил свежую одежду. Горничная на днях ходила в бутик мадам Лолиты и подобрала вам несколько комплектов новой одежи.
Колин с сомнением покосился на говорящий ворох и прошел к шкафу, органично вписанному в стену так, что почти не занимает места в комнате.
– Надеюсь, не как в прошлый раз? – спросил он и отодвинул дверцу. – Я не стану носить розовые рубахи в цветочек только потому, что мадам Лолита считает это модным.
– Не-не! – торопливо прогудел гном из-под одежды и приблизился к шкафу, какими-то чудом умудрившись не задеть вазу рядом. – Я проверял. Черные, синие, белые – одноцветные в общем.
Перед Колином предстал целый ряд рубах, развешанных в порядке цветовой гаммы от белой до черной. Он цапнул самую черную, и влез в нее, оставив завязки на шее небрежно болтаться. Кое-как заправив ее в штаны так, что она все равно просится наружу, он сунул ноги в такие же черные сапоги.
– В баре спокойно? – спросил он, взлохматив еще не высохшие волосы.
– Не спускался, – отозвался гном, который уже избавился от вороха одежды и меняет простыни на кровати. – Когда вы вчера поднялись с девушкой, там оставались Гарах и Лориан, чтоб следить за ночным кутежом.
Брови Колина сдвинулись, на лицо, которому завидуют портреты, легла тень. Он всегда оставлял Гараха за старшего, зная, что тот справится с любыми беспорядками, поскольку главный его аргумент – сила и масса.
Но слова о кутеже насторожили. Хотя, случись что, Лориан, младший брат Гараха, уже колотил бы в дверь. Он мелкий, но расторопный.
– Подозрительно тихо для кутежа, – проговорил Колин, прислушиваясь к происходящему за дверью. Хотя вообще-то это бестолково – он сам следил за тем, чтобы звукоизоляцию в комнате сделали двойной.
Гном швырнул старые простыни на пол и заправил новые.
– Да зря вы переживаете, господин Маккенна, – проговорил он. – Коли случись чего, уже прибежали бы.
В словах гнома была правда. Колин является сидом, редким существом, которое обладает не только удивительным воздействием на женщин, но и даром усмирения, все благодаря тому же воздействию. Кроме того, он силен. Настолько, что даже Гарах не рискует вступать с ним в рукопашную.
И всё же, после ухода девушки, в груди заворочалось неприятное, словно там поселилась улитка и медленно ползет по своим делам.