Сердечная подруга
Шрифт:
Я вынул визитку из бумажника. На ней значилось:
Я протянул ее Лодовико.
– Можешь передать это своему отцу?
Мальчик посмотрел на меня с сомнением.
– Он обедает с очень важным господином. Но я попробую. – Лодовико взял визитку и прочитал ее. – У вас женское имя? – спросил он с улыбкой.
– Нет. Это мой друг, твой отец ее тоже знает.
– Я отнесу ему визитку прямо сейчас. Но ничего
– Я подожду, пока ты вернешься.
Через три минуты он прибежал обратно.
– Ну? – спросил я.
– Я отдал карточку папе. Сначала он рассердился, что я его отвлекаю, но когда прочитал, то стал бледен как мел!
– Он сможет меня принять?
– Не сейчас. – Мальчик протянул мне блокнот и ручку. – Но он попросил, чтобы я взял ваш номер телефона и записал ваше имя. Он вам позвонит. Он попросил передать, что обязательно с вами встретится.
Я так обрадовался, что готов был расцеловать мальчугана.
– Скажите, мсье, а кто эта Констанция? – спросил Лодовико, когда я повернулся, чтобы уйти.
Он произнес имя Констанции на итальянский манер – Костанца.
Я улыбнулся и подмигнул ему.
– Сердечная подруга.
Я возвращался в «Дочиоли» с таким чувством, словно сижу в «Порше Тарга», а не в «фиате». Мое счастье словно бы дало небольшой машине крылья: она с легкостью преодолевала километр за километром. Господи, как все-таки прекрасна Тоскана! Остановившись перед pensione, «фиат» издал удовлетворенное рычание и устало умолк. Миссис Уэзерби коснулась рукой горячего капота и спросила рассерженно:
– Брюс, что вы сделали с ту«фиатом»?
Под удивленным взглядом Хотспура я обнял ее, и мы вместе сделали несколько па из танго.
– Ваш «фиат» is OK! Noпроблем! Ах, Италия! Флоренция! Как я счастлив! Как мне тут хорошо!
Синтия приложила ладонь к моему лбу так же заботливо, как минуту назад трогала свою машину. Ей показалось, что у меня жар. Я отмахнулся от ее беспокойства. Однако она настояла, чтобы я прилег. Американки куда-то уехали, и я мог воспользоваться несколькими часами тишины до их возвращения.
Я радовался своей удаче, и все же усталость, которую я ощутил еще утром, не проходила. Довольно скоро я уснул. Разбудил меня пронзительный смех Джиджи. Они вернулись… Я посмотрел на часы. Восемь! Самое время переодеваться к ужину.
«Кто-нибудь мне звонил, пока я спал?» – спросил я у миссис Уэзерби, когда спустился на первый этаж. Она ответила, что нет. Пришло время садиться за стол. Американки и мистер Уэзерби уже ожидали нас в столовой. Мне стало лучше, и я был зверски голоден. Но стоило нам усесться, как в гостиной затренькал телефон. Миссис Уэзерби встала и вышла.
Она вернулась, пошатываясь от волнения. Щеки ее пылали.
– Брюс! Звонят to you…Это… Это…
Супруг посмотрел на нее с изумлением. И даже американки на мгновение замолчали.
– Это Лоренцо Валомбра.
– Омайгод! – воскликнула Карла при виде наших перекошенных лиц, хотя понятия не имела, кто такой Лоренцо Валомбра.
То был сигнал к началу заседания «Lunch Club»: уханье, мычание, ржание… В общем, наш зоопарк снова с вами! Я вышел в гостиную, пока мистер Уэзерби тщетно пыталась успокоить собравшихся за столом дам.
– Order! Order! [17] – кричал он, словно находился в Палате общин.
– Брюс Бутар? – спросил голос Лоренцо Валомбры в телефонной трубке.
– Именно так.
– Простите, что звоню так поздно. Вы, должно быть, ужинаете. – Он говорил с сильным итальянским акцентом. – Вы можете приехать ко мне завтра к половине пятого?
Я сказал, что могу.
– Прекрасно. Тогда до завтра!
И он повесил трубку. Наш разговор длился каких-то пятнадцать секунд. Однако из-за него я не спал всю ночь.
17
Порядок! (англ.)
На следующий день я испытал огромное удовольствие, когда приказал надменному лакею немедленно проводить меня к Лоренцо Валомбра. Тяжелая дверь палаццо с треском захлопнулась, на этот раз – наконец-то! – у меня за спиной, а не перед носом.
Через несколько секунд передо мной появился сам Валомбра. Лицо у него было хмурое, взгляд холодный, губы плотно сжаты. Неужели это его Констанция любила тайно и страстно, это он писал ей те жгучие любовные письма?
Он остановился в метре от меня. Аромат мужских духов «Кельнская вода», смешанный с запахом белого табака, коснулся моих ноздрей. Я посмотрел на его руки – большие, короткие, сильные. Руки, ласкавшие Констанцию… Он протянул мне правую. И как только наши руки соприкоснулись, у меня возникло ощущение, что я знаю его чуть ли не всю жизнь.
Вдруг Валомбра улыбнулся, и лицо его просветлело. Он словно помолодел лет на десять.
– Друг Констанции… Прекрасно! Проходите, прошу вас, мсье Бутар!
Мы расположились в просторном кабинете на третьем этаже. Я подумал, что Валомбра наверняка писал Констанции за этим большим письменным столом с полированной и абсолютно чистой поверхностью. Огромная комната была оформлена в современном стиле, без излишеств. На стенах картины абстракционистов, мебель строгих линий, современные скульптуры… Пол покрывал толстый ковер. Потолок был не слишком высок, камины и трубы удалили во время реконструкции – словом, ничто не напоминало о том, что мы находились во дворце, построенном в пятнадцатом веке.
Логово Валомбры мало говорило о его личности. Как я ни старался, мои глаза не нашли в этом кабинете ничего, что помогло бы узнать его лучше – ни фотографий, ни книг, ни личных вещей… Безликое, анонимное помещение, навевающее мысли о работе и профессиональных достижениях. Пока я рассматривал комнату, хозяин дома с улыбкой наблюдал за мной.
– Констанция терпеть не могла этот кабинет, – сказал он раскуривая сигарету из светлого табака. – «Слишком дзен», – говорила она.