Серебристые сумерки
Шрифт:
– Сожалею, что сначала не посоветовалась с вами, – сдержанно промолвила Анна. – Но, Стивен, сейчас главное – будет ли обнаружена нефть, не правда ли? У меня мало времени, и я очень надеюсь вскоре получить положительный результат.
Похоже, слова Анны вовсе не убедили Стивена: кажется, у него имелись и другие возражения. Что ж, Стивен всегда нравился ей тем, что в нужный момент находил наилучшие решения.
Стивен вздохнул и посмотрел Анне прямо в глаза:
– Отговорить вас не удастся? Анна улыбнулась:
– Совершенно верно.
Стивен медленно покачал головой.
– Что ж, ладно. – Он попытался улыбнуться,
– Вы мне уже говорили об этом.
– Неудачный сегодня выдался день, – пробормотал Стивен. Он уже было повернулся к своей лошади, но оглянулся.
– Мне надо заняться мистером Райтом, – торопливо заметила Анна, но Стивен вскинул руку, останавливая ее.
– Всего один вопрос.
Лицо Стивена стало хмурым, и Анна сразу поняла, о чем он хочет ее спросить. Она напряглась.
– Анна, этот человек, который был здесь… этот ковбой. Неужели вы действительно завтракали вместе?
Если бы Стивен произнес это другим тоном, то Анна только рассмеялась бы и разуверила его. Но он говорил как отец, осуждающий поведение дочери. Такое не могло понравиться Анне.
– Стивен, мы за завтраком обсуждали дела.
– Но он вел себя слишком развязно, – решительно заявил Стивен. – Не думаю, что разумно с вашей стороны вообще пускать его в дом. Вы же знаете подобных бродяг, а уж этот мне определенно не понравился. Вы живете одна…
Анна рассмеялась:
– Боже мой! Вы делаете из него какого-то усатого злодея из водевиля, а из меня невинную служанку, готовую пасть жертвой. Чем он опасен? Ворвется в дом и подчинит меня своей злой воле? При наличии двух десятков работников да почти десятка слуг в доме я сомневаюсь, что такое возможно.
Но Стивен не поддержал ее насмешливый тон.
– В нем есть что-то подозрительное, – продолжал он, – возможно, даже что-то опасное.
Анна улыбнулась:
– Да? Тогда надо будет не забыть запереть столовое серебро.
И все же слова Стивена вселили в нее сомнение. Одно дело – иметь собственные подозрения по поводу Джоша Коулмана и совсем иное – услышать свои мысли, высказанные чужими устами. Возразить Анне было нечего.
Стивен нахмурился:
– Анна, в этом нет ничего смешного. Порядочный человек не стал бы в моем присутствии делать подобные намеки. На вас, Анна, это совсем не похоже, вам не следует терпеть такое поведение, да и его самого. Наверное, вы просто не сориентировались в ситуации.
Стивен сказал чистую правду, и это отозвалось болью в душе Анны. Да что же с ней такое? Этот человек приехал на ворованной лошади, назвался чужим именем, отказался рассказать, кто он такой и откуда, а она защищает его, как будто его послал сам Господь Бог! Обычно она была более осмотрительна и разумна.
Однако Анна прямо взглянула Стивену в глаза и холодно произнесла:
– Благодарю за заботу, Стивен, но могу вас уверить, что вполне владею ситуацией. А теперь прошу извинить меня…
Когда Анна вернулась к Эймосу Райту, ей стало стыдно за свою ложь. Ведь она-то понимала, что ситуация вышла из-под ее контроля.
Бригада бурильщиков, которую Анна пригласила из Пенсильвании, была одной из лучших в своем деле… и одной из самых дорогих. Работа началась в начале лета, и сейчас они уже пробурили три скважины. Из первой после долгих
Анна добралась верхом до третьей скважины только после обеда. Бригадира бурильщиков звали Чанс – еще в самом начале их знакомства Анна подумала, что у него удачное имя [6] , – когда на площадку приехала Анна, он трудился у парового котла.
При ее приближении Чанс отложил инструменты и направился навстречу по покрытой грязью площадке. Анна знала, что Чанс считает ее визиты нежелательным вмешательством женщины в мужские дела, он всегда чувствовал себя очень неловко в ее присутствии. Но Анна платила ему жалованье, поэтому Чанс заставлял себя быть любезным с ней.
6
Чанс – “шанс” (англ.)
Чанс снял свою перепачканную шляпу и прищурился. От пояса до кончиков сапог он был заляпан илом, грязь с потеками пота почти целиком скрывала лицо. Одно Анна знала точно: эти люди добросовестно отрабатывали свои деньги, чего, как выяснилось, нельзя было сказать о ее работниках на ранчо.
– Мадам, – обратился к ней Чане, когда Анна остановила лошадь, – а я как раз уже подумывал поехать к вам домой, чтобы поговорить.
Анна могла и не спрашивать, в чем дело. Дурное предчувствие посетило ее еще тогда, когда она садилась на лошадь. Она кивнула в сторону буровой вышки:
– Снова сломалась буровая машина?
– Понимаете, мадам, дело в том, что мы наткнулись на скальную породу. С нашим оборудованием нет смысла пытаться пробиться сквозь нее. Мы уже загубили одну трубу.
Анна вздохнула, стараясь не выдать огорчения. Не следовало обнаруживать перед своим наемным работником, насколько важна для нее удача. Каждый день простоя буровой установки стоил Анне совершенно умопомрачительной суммы. Слишком много было поставлено на карту. При мысли о неудаче в душе зашевелился страх. Нет, это не может так кончиться. Только не в этот раз. Не сейчас.
Анна наклонилась вперед и принялась слегка постукивать стеком по сапогу.
– И как долго буровая установка будет простаивать?
– Ну, это зависит от обстоятельств. Если мы пошлем за новой трубой и запасным долотом, это не займет больше месяца.
– Думаю, это обойдется ужасно дорого? – Голос Анны прозвучал спокойно, почти равнодушно.
– Да, мадам, это так.
Анна устремила невидящий взгляд на буровую вышку. Погода стояла жаркая, шляпа, защищавшая ее лицо от палящего техасского солнца, давила на голову. Она попыталась не думать о том, что ее ждет в случае провала. Ведь на самом деле на карту было поставлено буквально все: ранчо “Три холма”, да и прочее движимое и недвижимое имущество. Анна не могла допустить разорения, не могла потерять ранчо!