Серебро ночи. Примум. Книга 3

Герцик Татьяна

Обсудила здоровье племянника и возможность отлучения его от груди, чему активно противилась кормилица, заявляя, что еще рано, ведь детей из богатых семей полагалось кормить грудью не менее двух лет. Но Марти считала, что Роланд дорос до перехода на взрослую пищу. Няньки ее поддержали, и кормилица получила указание кормить его молоком только два раза в день, а через месяц – и один.

Не желая никого пугать, Марти не стала объяснять, почему дала такой приказ. Положение Терминуса становилось все страшнее, все ненадежнее, и она со страхом полагала, что

вполне может наступить момент, когда им придется просто бежать, бросая свои дома, как это уже пришлось сделать многим тысячам сограждан.

И тогда главным для нее будет – спасти племянника. А для этого он должен быть уже полностью самостоятельным человечком и есть то, что дадут. Не потащит же она с собой кормилицу, ее ведь тоже надо будет чем-то кормить.

Потом Марти отправила одну из нянек за стражниками и в сопровождении двух вооруженных мужчин обошла весь дворец, выясняя, что нужно живущим здесь беженцам, главным образом женщинам с маленькими детьми. Ее искренне благодарили за помощь и заботу, и на сердце у нее стало немного легче.

Пройдя в хозяйственную часть дворца, она поспорила с сэром Вьюиком, главным кастеляном, не желающим выдавать свои запасы белья каким-то жалким плебеям, навязанным на его благородную голову, вынудив его все-таки поступить так, как должно. Потом долго договаривалась с королевским поваром, под началом которого было более сотни человек, готовить для детей каши, а не острые мясные блюда. Уговорился он только после того, как она пообещала вычитать ненужные траты из его содержания.

По дороге в детскую заглянула в свои покои, в которых не была вот уже несколько дней, предпочитая маленькую комнатку в детской. Взяла необходимые вещи, причем захватила и когда-то подаренный ей Сильвером короткий легкий кинжал, прицепила его к поясу и только после этого вернулась к племяннику. Возле детской ее опять дожидался сэр Гарудан. Завидев ее, расплылся в многообещающей ухмылке, но, заметив следовавших за ней стражников, скривился.

– С охраной ходишь, птичка моя? – насмешливо протянул, оценивающе оглядывая суровых мужчин с боевыми мечами и прикидывая, что будет, если он при них попытается обнять эту смешную недотрогу, всеми силами набивающую себе цену.

Сделал шаг, желая это проверить, и тут же уперся в твердые тела охранников, схвативших его за плечи железными руками. Пользуясь этим, Мартита стремительно залетела внутрь, сердито сверкая глазами.

Сэр Гарудан проводил ее взглядом и досадливо выдохнул:

– Вы что, не знаете, что простолюдинам нельзя мешать дворянам?

– Если вы это про нас, – с незнакомым ему высокомерием возразил стражник, – то мы подчиняемся только королю. Кстати, нескио, то есть герцог Ланкарийский, приказал всем дворянам, могущим держать оружие, защищать страну. Так что вы здесь делаете? Гоняетесь за женскими юбками? Так ведь и дворянства лишиться можно.

– Не ваше дело! – прошипел сэр Гарудан, вырываясь из их рук. – Отправляйтесь на пост, вам здесь делать нечего!

– Командуйте кем другим, господин хороший, – услышал непочтительный ответ, – а мы и без вас знаем, что нам надлежит делать, – и стражники демонстративно встали по обеим сторонам от входа в детскую.

Раздосадованный дворянчик был вынужден уйти, бормоча про себя, что все равно залезет под юбку этой несговорчивой крали.

Постояв некоторое время, стражники спустились вниз – наступило их время обхода улиц столицы, на которых было неспокойно из-за толп беженцев, среди которых в страну пробралось немало подкупленных южаками лазутчиков.

Вбежавшую в комнату Марти встретили несколько пар внимательных глаз. Недовольная скорой отставкой кормилица не удержалась от язвительного совета:

– Может, проще уступить такому настойчивому кавалеру? Какая разница – тот или этот? Все равно рано или поздно это случится.

Марти выпрямилась, холодно взглянула в глаза говорившей и угрожающе произнесла:

– Благодарю за совет. Я его непременно запомню! – и ушла в свою комнатку.

У сидевших женщин мороз прошел по коже.

– Слушай, ты ее не зли, – попросила старшая нянька. – У меня от ее слов сердце зашлось. Кто знает, чем это кончится?

Но кормилица, которая уже присматривала себе новое место, не убоялась этого предостережения.

– Да что она может нам сделать, эта ублюдочная девка? Пойдет по стопам своей разгульной мамаши, только и всего.

Младшая нянька опасливо оглянулась на дверь, за которой скрылась сестра наместника, на всякий случай поплотнее ее закрыла, и только потом прошептала:

– Говорят, на нее глаз положил этот, кто по каминам лазает и видит в темноте!

– Этот грязный Феррун, что ли? – расфыркалась кормилица. – И что? Он-то вообще никто!

– Эээ, не скажи, – нянька боязливо посмотрела по сторонам, будто верила в следящих за ними призраков, – он открыл дверь в королевские покои своей кровью!

Кормилица немного помолчала, обдумывая эту новость. Потом похлопала себя по пышной груди и заявила:

– Клянусь своим молоком, ни на грош не верю! Да кто этого чумазого мальчишку допустит до королевских покоев! Там же стражи стоит немеряно!

– А он и не один был! Они туда вчетвером ходили, Беллатор, нескио, и еще эта, привезенная с севера особа, как ее, – нянька напряглась, припоминая необычное для Терминуса имя, – Амирель!

– Да откуда ж ты знаешь! – недоверчиво зафыркала кормилица. – Можно подумать, кто-то видел, как они туда входили!

Няньку покоробила такая подозрительность. Она никогда не передавала пустые сплетни, считая подобное поведение недостойным.

– Видеть не видели, но один из стражников, имя говорить не стану, а то уволят его, из интересу прошел до королевских покоев, пока наместник со спутниками были внутри, и посмотрел на дверь. Там никаких замков нет, сплошное полотно, но в маленьком углублении под острым камнем была кровь. И среди обычной красной крови была капелька синей! Вот и догадайся, чья она была?