Серебро закамское
Шрифт:
Остальные принялись разжигать костры, чтобы разогнать кромешную тьму, охватившую лес после захода солнца. Скоро высокие языки пламени взметнулись вверх в разных местах поляны, и люди жались поближе к ним. Шум и говор, разносившиеся над поляной, стихли в этот момент, и был слышен только треск веток, подбрасываемых в костры.
Вдруг над поляной раздался крик, напоминающий клекот рассерженного орла. Люди увидели Пама, стоящего с поднятыми руками на небольшой площадке перед дверью сруба. На нем был плащ с треугольными рукавами, которые напоминали крылья птицы. На голове железная шапка, украшенная рогами.
— Люди племени Кабана! —
Пам запел протяжную песню, в которой Хуршид понял не все. В этой песне говорилось, что Пам летит на своем могучем спутнике-орле навстречу Великому духу и забрался уже выше облаков. Вот он увидел Великого духа и зовет его на землю. Тот выглядит красивым юношей с лицом цвета утренней зари и сверкающими, как звезды, глазами. Он одет в блестящую серебром одежду и сидит на белом крылатом коне. Дальше Пам пел о том, что Великий дух отказывается опуститься на землю: ведь его небесный конь не может стоять на голой земле.
На этом месте песня прервалась. Пам спустился по бревну на землю и разложил на ней четыре серебряные тарелки. Подняв голову к нарождающемуся месяцу, он запел, что теперь небесному коню нечего бояться: он может встать копытами на тарелки из белого металла.
В напряженной тишине многим послышался какой-то слабый шум. Может быть, это прошелестел ветер, или ночная птица вышла на охоту, но Пам закричал:
— Вы слышите, люди племени Кабана! Это спустился к нам Великий дух!
Радостный гул голосов раздался в ответ на слова Пама. А он схватил в каждую руку по сабле и направился в сторону охотников. Те стояли, держа каждый по копью и сабле. Глядя на остальных охотников, то же самое сделали воины Хусейна. Однако никакой схватки, как ожидал Хуршид, не произошло.
Как только Пам подошел к охотникам, они быстро образовали большой круг. В центре оказался Пам. Он поднял сабли над головой и застыл в этой позе. Охотники тоже подняли свои копья и сабли над головой и ждали сигнала. Пам начал кружиться на одном месте, издавая время от времени хриплые горловые звуки. При этом он ударял одной саблей о другую, и звон сопровождал его выкрики.
Охотники начали медленно покачиваться то в одну, то в другую сторону. Все быстрее кружился на месте Пам, и все быстрее раскачивались охотники. Постепенно все закружились в бешеном воинственном танце и остановились только тогда, когда Пам упал в изнеможении на землю. Придя в себя, Пам приказал зарезать для жертвоприношения корову и коня, приведенных из деревни.
Хуршид, с интересом наблюдавший за Памом, увидел его с серебряной чашей в руках у поваленной наземь коровы. Блеснул остро отточенный нож, и Пам подставил чашу под струю теплой густой крови, хлынувшей из шеи животного. Пам подошел с чашей в руках к деревянному изваянию с грубо высеченной головой и что-то негромко сказал. Потом обмакнул пальцы правой руки в кровь и обмазал ею губы, лицо и лоб изваяния. Чашку с оставшейся кровью он поставил прямо на землю. Обернувшись к сопровождавшим его охотникам, Пам закричал:
— Великий дух-хозяин принял жертву! Мы должны показать ему, что наши копья и луки не знают промаха, а капканы всегда надежны. Только хорошим охотникам он пошлет под удар своих зверей!
По знаку Пама охотники начали молчаливый танец. Хуршид с удивлением узнавал в движениях танцоров повадки
Прошло не больше часа, как жертвенные животные были освежеваны и котлы с водой набиты доверху большими кусками мяса.
Хуршид пересек поляну и остановился рядом с женщинами, среди которых стояла Нел. Они не могли принимать участия в совершавшихся здесь обрядах и смотрели на них со стороны. Нел вышла навстречу Хуршиду, и, схватившись за руки, они побежали к дальним кострам, на которых стояли котлы с жертвенным мясом.
Между тем охотники закончили свой танец и начали вырезать из кусков бересты фигурки различных животных. Ловко орудовали они ножами, вкладывая в это дело все свое умение и старание, и ставили на землю одну за другой фигурки лосей, медведей, пушных зверьков, различных птиц.
Опять Пам подал знак, и охотники начали новый танец. Только теперь они изображали, как выслеживают зверя и как подкрадываются к нему. Вот уже фигурки зверей совсем близко. Охотники вскакивают на ноги и пронзают их своими копьями. Промахиваться нельзя — иначе весь будущий промысловый сезон не будет удачи в охоте. Неудачников не оказалось, и воздух огласился ликующими криками.
Женщины позвали охотников к котлам. Несколько лучших кусков мяса отнесли к деревянному изваянию Великого духа-хозяина. Остальное разделили между всеми прибывшими на святилище. Отложили мясо и для тех, кто остался в деревне.
Домой возвращались в лесной темноте. Только месяц и звезды над головой указывали путь. Хуршид и Нел шли позади всех. Им было хорошо вместе. Нел хотела видеть юношу как можно чаще. Ей нравилось слушать его чуть гортанный голос, и она весело смеялась, когда он нечаянно перевирал слова ее родного языка. Она не скрывала своей привязанности к Хуршиду. При встречах она ласково гладила бронзовую от загара кожу его лица. Обычаи рода не препятствовали их любви, потому что Хуршид был чужеземцем.
Хуршид был готов смотреть на красавицу Нел не отрываясь. Она, смеясь, закрывала ладонью его глаза. Потом, затихнув, просила Хуршида рассказать о той далекой земле, из которой он прибыл с караваном. Хуршид рассказывал о больших городах Персии, о замке, в котором вырос, о своей матери. Нел никак не могла представить, как в одном месте могло жить так много людей.
— Где же они охотятся? — спрашивала она. — Ведь на всех сразу не хватит зверей.
— Они не охотятся, — серьезно объяснял Хуршид. — В городах живут ремесленники. Они изготовляют одежду, украшения, предметы из железа и продают их крестьянам. Крестьяне дают им за это хлеб, молоко, мясо.
— Наш кузнец тоже обменивает свои изделия в соседнем племени, — сказала Нел и обрадовалась найденному сравнению.
Иногда Хуршид разговаривал с Нел об их будущем. Нел не знала, что ему ответить. Она даже думать боялась о том, что настанет время сообщить деду о желании уехать с Хуршидом.
Зима сковала землю. Частые метели сменялись редкими затишьями, и снега выпало столько, что нельзя было и шагу ступить без широких охотничьих лыж, подбитых шкурой лося. Южанам понравился новый способ передвижения, и вскоре они могли бегать на равных с местными охотниками. У себя на родине Хуршид видел снег разве что на горных пиках и перевалах, а здесь, к его восхищению, снег покрыл все: землю, деревья, дома. Даже речку сковало льдом и занесло толстым слоем снега.