Серебро. Полночь оборотня
Шрифт:
– Вот то–то и оно. Любишь ты себя сильно.
– Больше любить некому, – вздохнула Шелли, высматривая следующую жертву неуемного аппетита. Заварное пирожное ладно легло в руку. Откусив, подруга закатила глаза от удовольствия. Ложкой она категорически не пользовалась. «И так крохотные, на два укуса, зачем ложка?»
Я с тоской посмотрела в окно. Отголоски первой любви еще жили во мне. Тем более, что полночь оборотня, когда до боли обостряются все чувства, только–только миновала.
– Слышала, вчера нашли еще одну девушку на холмах?
Я кивнула. Не слышала, но читала доклад в кабинете
– Жуть.
– Лакомитесь?
За наш стол бесцеремонно сел Харрит. Вопреки прогнозам Шелли, после бала принц не атаковал меня визитами и предложениями руки и сердца. Что значительно упростило наши отношения. Мы встречались, перекидывались парой слов, могли даже вместе сходить на выставку или концерт, но дальше дружеского общения дело не шло. Принца совершенно не смущало вечное присутствие подруги рядом со мной. Иногда он даже заезжал за ней первой, и я от них узнавала, что мы куда–то собираемся. Нам было комфортно втроем.
– Слышал о новом нападении оборотня? Говорят, он ее всю порвал. Мерзко, да? – Шелли умеет создать приятную атмосферу. Улыбка с лица Харрита моментально слетела. Он удрученно цыкнул и отвернулся к стеклянному стеллажу. Там хозяйка торопливо выставляла свежую порцию выпечки.
– А ну–ка, покажи свои глаза. Почему они у тебя красные? – никак не могла угомониться Леди Бестактность. Она, схватив Харрита за подбородок, заставила посмотреть на нее. Я пнула подругу под столом. – Опять всю ночь с моими братьями в карты играл?
– Шелли, какое тебе дело до нас? – он убрал ее пальцы с лица.
– Выпускной год, а вы как с цепи сорвались. Ты тоже пропускаешь занятия в академии?
– Я как раз оттуда. Вышел перекусить, но увидел вас и зашел поздороваться. Теперь, наверное, не успею, – Харрит глянул на огромные напольные часы, стоящие у входа. Вместо гирь на цепочке висели две огромные конфеты. Стрелки перемещались по циферблату, выполненному в виде кремового торта.
– Хочешь? – Шелли подвинула вазон с пирожными, но недовольно скривила лицо, когда Харрит презрительно фыркнул.
– Мне бы мяса, – он вновь посмотрел на прилавок с выпечкой, но ничего мясного кондитерская предложить не могла. – Ладно, пойду дальше грызть гранит науки.
– А мои братцы, наверное, до сих пор спят.
– Они так поздно вернулись? – Харрит нахмурился.
– Они и рано не вернулись. Когда я уходила, их еще не было дома. Постой, но разве вы не гуляли вместе?
Известие, что друзья продолжили шляться без него, вконец расстроило принца. Быстро попрощавшись, он покинул кондитерскую.
– Чего это он так разозлился?
– Сколько тебя можно пинать, чтобы ты заткнулась? Человек лучился счастьем, пока ты не начала о растерзанной покойнице и непутевых братьях.
Шелли заглянула под стол.
– И ничего ты меня не пинала, я ноги под стулом держала.
Я тоже задрала скатерть.
– Черт.
– Ищи причину в себе. Человек лучился счастьем, а ты его пинала. Кто захочет после такого приема продолжить светскую беседу?
Аппетит окончательно пропал. Остаток пирожных мы забрали с собой. Мэсс Тутси разделила их на две коробки и перевязала лентами. Мы молча шли по центральной площади. Дети шумно бегали между каменными скульптурами, пожилые леди кормили птиц, играл, путаясь в нотах, уличный музыкант. Звон колоколов на курантах распугал голубей.
– Последние теплые деньки, – произнесла Шелли, подставляя лицо солнцу.
Как оказалось, это были наши последние безмятежные дни. Братья Вайрих домой так и не вернулись. А где–то через месяц в одном из подвалов Заречья нашли два полуразложившихся трупа оборотней, умерших насильственной смертью.
Я читала документы отца. В них высказывалось подозрение, что неизвестные и есть Свирг и Готвер, поскольку их исчезновение произошло как раз в полнолуние. Новый час волка ожидался только через три дня, так что сомнений у следствия не оставалось, что нашлись трупы именно братьев Вайрих. Сенсационная новость о том, что оборотни проникли во дворец, разнеслась со скоростью ветра. Но я отказывалась верить в эту версию. Я ни разу не чуяла от них характерного запаха оборотня.
Убитый горем отец Шелли тем не менее подал в отставку и вывез осиротевшую семью в особняк за городом. Я ожидала, что король отговорит лорда Вайриха покидать пост, но Генрик Третий молча подписал документы. Мало того, приказал гвардейцам оцепить загородный особняк бывшего казначея.
– Неужели кто–то верит, что Шелли и ее родители тоже оборотни?
У отца были больные глаза.
– Дочь, в королевстве творится неладное. Ты просто не осознаешь масштаба беды. Пусть лучше Вайрихи посидят взаперти, чем будут закиданы камнями. Народ возбужден. Кто–то сильно мутит воду.
Из учебника истории я знала, кто оказался повинен в гибели добропорядочных граждан Заречья. Потому смело предположила, что зачинщик прежний. Тот, кто похитил маму, кто сделал меня недочеловеком, но так и остался в тени. Я пребывала в полной уверенности, что он и сейчас следит за мной. Очень хорошо, что меня отучили бегать на зов луны. Враг давно бы догадался, что за моим милым личиком скрывается недоделанный оборотень.
– Нет, папа, что–то не сходится, – поразмыслив, я возразила самой себе. Только что уверяла, что зачинщик из оборотней, а теперь вдруг усомнилась. – Смута явно направлена против оборотней. А значит, они сами не могут быть причастны к ней. Зачем им подвергать себя нападкам?
– Смута направлена против власти. Если братья Вайрих – оборотни, то получается, что один из представителей короны укрывал в своем доме иных. Незарегистрированных и без браслетов усмирения. Не зря же на каждом углу кричат, что власть имущие не подчиняются собственным законам. Мол, богатенькие не переезжают в резервацию и не подвергаются унизительному ношению Стража. Каждое полнолуние приносит новую жертву на холмах, а король бездействует.
– Я все рано не понимаю, – я мотнула головой. – Какой резон тайному врагу обвинять оборотней? Он же, судя по всему, сам из них? Иначе зачем ему пытаться протолкнуть нелюдей к власти?