Серебряная книга романов о любви для девочек
Шрифт:
Постепенно Жека привык к девчонкам, расслабился и оказался разговорчивым, общительным парнем.
– Это он в первый день от твоей «бешеной морковки» онемел, – хихикала Стю, – и от красных волос. Прикинь! Ты его убила. Он, бедный, подумал – о, какие дивчины на Долгом Берегу! Куда мне до них, отсталому, забитому деревенскому парнишке!
– Не гони ерунду! – смущалась Нюта, вспоминая, как Жека увидел ее в первый раз, зареванную и несчастную.
С тех давних пор она ни разу не плакала. Да и особо несчастной себя тоже не чувствовала. Мало того – даже
Но, конечно, не совсем, не совсем. Порой мечты накатывали, как океанские волны. «Вот приедет Олег!» – вздыхала Нюта – и сердце у нее сладко замирало и бухалось в темную воду, где метались маленькие золотые рыбки. «Вот приедет Олег…» Впрочем, домечтать до счастливого финала удавалось редко. То репетиция и чаепитие в 38-м, то интересный спор, то новая книжка, то поход всей компанией на пляж. Оказывается, жить можно и без Олега. Хотя с Олегом, наверно, будет в тысячу раз лучше.
Жека потихоньку перезнакомился со всеми и стал, что называется, своим парнем. После вечерних посиделок он всегда провожал подруг до дому. Собственно, Настю он провожал поневоле, потому как жил с ней в соседних комнатах.
А вот Нюту – чисто по дружбе. В такие вечера по дороге они подолгу обсуждали театр или Жека рассказывал деревенские байки. И так увлекались порой, что дорога занимала у них часа полтора. Между делом и кличка к Жеке приклеилась. Настя назвала его Чукоткой, коротко – Чуком, из-за первой дурацкой шутки про олигарха. А остальные думали, что из-за роста, – до тебя, Женька, далеко, как до Чукотки! Женька не обижался. А что обижаться-то? Он и правда был самым высоким в компании.
Глава 4
Девочка и бенгальский лось
–Это что у тебя, Славик, за кирпич? – Стю, перегнувшись через стол, потянула к себе толстую книжищу, которую Славян только что пристроил рядом с чашкой.
– Да так, – он не переносил, когда его называли Славиком. Особенно бесился, когда Славиком его называли девчонки, – решил классику почитать.
– Ой, Славочка, зачем тебе столько читать? Ты же у нас и так умный, как птица Говорун, – Стю повертела книгу, зашелестела страницами.
– В отличие от некоторых, – Славян ожесточенно рылся в рюкзаке, выкладывал из него еще книги.
– Да у тебя тут целая библиотека. Пьесы… Эсхил, Аристофан, Лопе де Вега, – прочла Стю имена авторов. – Нехил, Корифан и Лопай Телегу, – тут же переделала она. – Кто такие, почему не знаю?
– Необразованная ты моя, – Славян ласково забрал книги обратно. – Это и есть классики. Из коих тебе знаком, наверно, только Александр Сергеевич Пушкин, да и то в виде памятника.
– Ах, Славочка! – нехорошо прищурилась Стю. – Увы, знакомых памятников у меня пока нет. Но! Если ты и дальше будешь продолжать в том же тоне, один точно появится. Твой собственный. Я с ним с удовольствием познакомлюсь.
Народ в комнате слушал и наслаждался.
– Прелестная Настасья, – Стю не терпела, когда ее называли Настасья, – да будь я хоть памятником, хоть Шреком преклонных лет, я всегда рад изъявить вам свой восторг и обожание. Боюсь только…
Чего он боится, Славян договорить не успел. Дверь широко распахнулась и вошли сначала сияющая Юлька, потом Игорек… а потом…
…вошел…
ОН!
Олег Рэд!
Сердце у Нюты бухнуло, пропустило такт и понеслось вприпрыжку по невидимой лестнице…
Олег вошел – рот до ушей – за руку поздоровался с парнями, чмокнул в щечку подскочившую Галку.
– Ой, Олежка, – тут же зачирикала она, – тебя так долго не было! Мы спектакль новый ставим, знаешь?
– Юлька сказала, – кивнул Олег. – Ну, наконец-то, родной тридцать восьмой! А то я без вас там, в Киеве, совсем зачах!
Все оживились. Перебранка была забыта.
– Тебе чаю налить?
– Расскажи хоть про Киев!
– Как там живут?
– Слышь, короче, роль как раз для тебя…
– Народ, народ! – засмеялся Рэд. – Не все сразу! К тому же, – тут он заинтересованно повернулся к Стю, – познакомьте меня с девчонками для начала…
– Это прелестная Настасья, – галантно представил Славян (Стю метнула на него испепеляющий взор, но он не испепелился). – А это очаровательная Анюта.
Нюта вдруг сообразила, что Олег стоит рядом. Совсем близко. В потертых светлых джинсах. В красной футболке. Загорелый (еще более загорелый). С глазами цвета крепко заваренного чая и бархатными ресницами. И с непослушными темными кольцами волос на затылке. Приехал. И теперь стоит здесь.
Перед ней.
И протягивает ей ладонь.
Нюта зачарованно засмотрелась в его лицо. Мир провалился в темную бездну. Они остались одни. На золотом сияющем острове…
Но тут кто-то ощутимо пнул Нюту под столом. Мир, качнувшись, вернулся на место. Она машинально пожала руку. Ладонь у Рэда оказалась твердой и теплой. «В такой ладони могла бы ночевать Дюймовочка», – неожиданно подумала Нюта и засмеялась непонятно чему.
Какая Дюймовочка? О чем она думает? Он приехал! Наконец-то! Ура!!!
Она глядела на него с глупой ошалелой улыбкой. Рядом громко спорили, хохотали. Звуки проплывали мимо. Нюта слышала только голос Олега – и этого было достаточно. О чем он говорил? О новом спектакле? О далеком Киеве? О том, что каникулы кончаются? Какая разница! Он сидел здесь, рядом, возле нее. Это было такое невыносимое счастье, что Нюте порой хотелось выбежать вон. Чтоб не умереть.
– Жалко, нет гитары! – заметила Юлька. – Мы без тебя сто лет не пели!
– Завтра, все завтра! – засмеялся Олег. Он вообще много смеялся в этот вечер. Наверно, действительно скучал в Киеве. – Какие проблемы, зайка? Споем.