Серебряная лоза
Шрифт:
Эдгард хмыкнул, задумался о чём-то.
— Вообще-то и я хочу, — сказал он наконец. — Только рассчитывал сделать это без лишнего риска, и птицу с волком бы не тащил. Впрочем, может, так пернатый будет поразговорчивее...
Они расстались. Ковар напоследок показал, как стучать, чтобы Каверза открыла, и до вечера не находил себе места. Даже в сон не клонило, хотя и почти не спал накануне.
Ближе к ночи, как назло, пришёл ещё Гундольф — хвостатый как раз собирался занять пост у стены, чтобы не пропустить появление торговца.
— С делом-то
— Да вроде как продвигается, — ответил мастер. — Только вот то у нас выходит или нет, может сказать один господин Ульфгар. Закончим — выслушаем, что скажет. Грета как, есть новости?
— Отто её сегодня видал, всё хорошо, а только вы поспешите, — ответил гость, и видно было: что-то его гнетёт. — Ковар, слышь, мне бы с тобой потолковать. Выйдем?
Они вышли наружу, отошли в сторону от двери, стараясь держаться в тени.
— Плохо всё! — прошептал Гундольф. — Сыро там, Грета простыла. Это ещё в тот раз, вам-то я не сказал, думал, пройдёт. А сейчас и вовсе слегла. Что вы сделали такое, что господин Ульфгар приказал её не кормить? Отто хоть и пронёс кусок хлеба, да она и съесть не смогла. Ей бы супа тёплого. Ковар, чего вы медлите так с работой этой?
— Думаешь, так легко всё сделать? — яростно зашипел хвостатый. — Из кожи вон лезем! И страдает Грета ни за что, мы ни в чём не провинились!
— Ну уж не думаю, что господин Ульфгар проявил бы жестокость без причины...
— Причина в том, что мы позвали его поглядеть на опытный образец, а он взъярился — думал, услышит, что уже всё готово!
— Так вы и правда тянете, — возразил Гундольф.
Хвостатого больно укололо, что товарищ встал не на его сторону. Неужто не понимает, что такие вещи мастерятся не быстро, не в один день? Хотя, справедливости ради, заказ они получили довольно давно, несколько месяцев назад.
— А ты чего мне одному всё это говоришь? — спросил Ковар.
— А кому приятно нести дурные вести? — насупился крепыш. — Ты же со стариком всяко лучше моего ладишь, знаешь, как подступиться. Ну, вот и передашь осторожненько.
Вернувшись в мастерскую, хвостатый не знал, как быть. Его наставник и так в последние дни был неспокоен. Быстрее ли пойдёт работа, узнай он о болезни дочери? Что, если старик окончательно сорвётся, потребует встречи с господином Ульфгаром, примется скандалить?
— Что стряслось-то? — встретил его вопросом мастер Джереон. — Товарищ твой нерадостен был. Может, у Греты что не так?
— Вести из дома, — покривил душой Ковар. — Мать моя будто бы нездорова.
— Ох ты, беда какая, — посочувствовал старик. — И сильно больна?
— Надеюсь, поправится. Знаете, я лучше снаружи подожду, вдруг Эдгард скоро явится.
— Ну иди, иди, — вздохнув, сказал мастер.
Ночь выдалась по-осеннему зябкой, хотя лето ещё не подошло к концу. Ёжась на ветру в своей тёмной рабочей рубашке, Ковар думал о том, каково приходится Грете, и не мог сдержать подступающих слёз.
Глава 26. Настоящее. О том, как небольшая компания покинула Замшелые Башни
Ночная прохлада наползала, клубилась белёсым туманом, над которым вздымались верхушки башен, да ещё кое-где баки тянули к небу опоры лестниц, словно тонкие руки. Зажглись фонари, и свет их растёкся золотистыми пятнами. Сияла белым холодом искусственных солнц громада теплицы.
Хитринка стояла на балконе, укутавшись в плед, и с восторгом глядела вниз, на затопленный туманом город. Ей было уютно, спокойно и тепло.
Лучше всего было то, что улеглась тревога, комком засевшая в груди с того дня, как они встретили Марту. Эдгард пообещал убежище. Здесь, в его доме, они могут жить, сколько понадобится, он сам так сказал. Какое счастье, что он так добр! И дом такой красивый и чистый, и мыться можно в любой день, а не только после дождя. И ждёт уже постель, такая свежая, с такими мягкими белыми подушками, что даже прикоснуться страшно. Но она, Хитринка, не спешит ещё ложиться, чтобы продлить эту радость.
Прежде ей не доводилось стоять на балконе, а это, оказывается, так приятно. Высоко, будто на дереве, но кора не царапает, и не страшно сорваться, и ветви не закрывают обзор.
Послышались шаги.
— Любуешься видом? — спросил Прохвост. — Ну-ка скажи, что думаешь обо всём этом.
— Я счастлива, — честно призналась Хитринка. — Мы наконец в безопасности, а Марту до Вершины доведут и без нас. Где она, кстати?
— Эдгард всё с ней беседует. Не знаю, о чём. Мне дали понять, что я лишний. Так что же, получается, привычный мир перевернётся с ног на голову, а мы пересидим в сторонке?
— А ты не думаешь, что так разумнее всего? Мы же не умеем ничего. Это тебе всё покоя не даёт, что Каверза участвует в деле? В её глазах хочешь выглядеть героем?
Прохвост заметно смутился.
— Вовсе не об этом я думал! Но я, знаешь, всё-таки попрошусь с Карлом и Эдгардом. А то что же получается: даже Марта будет там, а я — нет? Да я хоть для поддержки с ней рядом побуду. Из Карла плохая нянька, а Эдгард, похоже, вообще не соображает, что Марта ещё ребёнок. А вот ты лучше останься, мне так будет спокойнее.
Хитринка немедленно всё поняла. Значит, она должна держаться в стороне, чтобы её глупый братец без помех мог геройствовать перед Каверзой. А потом, чего доброго, он и не вернётся. Или с ним что-то случится, с дурнем этаким. В них уже однажды стреляли, и там, куда он направится, наверняка будут стрелять тоже.
— Никуда ты не пойдёшь, — непреклонно заявила она. — Без меня уж точно.
— Вот упрямая, — вздохнул Прохвост. — Хорошо, давай потом ещё поговорим. Вот бы бабушка с дедом дожили! Как бы они, наверное, обрадовались тому, что господина Ульфгара кто-то собирается прогнать. Как думаешь, нашим миром снова будут править пернатые? И выстроят опять дворец, в котором живут певчие птицы? И леса зазеленеют?