Серебряная Птичка
Шрифт:
Фунир развернул кисть тыльной стороной, продемонстрировав крупный отполированный рубин, внутри которого плавала шестилучевая звезда. Этот перстень Юна узнала сразу. «Княжеский глаз», таких есть три почти одинаковых. Вместе с драгоценностью князь вручил Фуниру право говорить от его имени!
– Выгони своего пёсика, – тот махнул в сторону секретаря, который уже занял своё место за столиком. – Надо поговорить.
И Юна нехотя сделала знак Таюру – выйти за дверь, но быть поблизости.
– Незачем нам беседовать стоя, тан, – она показала Фуниру на диван с подушками, сама присела на тот же высокий стул. – И я в нетерпении жду, что приказал передать князь.
Он усмехнулся, бросив взгляд на мягкий диван.
– Неплохое ложе, если больше некуда лечь. Но у нас с тобой будет что-то получше. Побольше так точно. А пока мой зад не нуждается в таких изысках.
– Стоит ли говорить, что ты позволяешь себе лишнее, Фунир? – кажется, Юна смогла остаться невозмутимой. – Мне всё равно, сидишь ты или стоишь. Просто скажи, чего желает князь.
– Это просто, тани…
Он вдруг подошёл, легко, как танцуя, и навис над ней, опираясь одной рукой о кресло тана Суреша, другой – о высокую спинку стула Юны, и был теперь отвратительно близко.
– Я ни за что не коснусь тебя, моя прекрасная. Не желаю хоть на время угодить в твой капкан. Дотронься до меня сама? Я не шевельнусь, обещаю.
Да, у её пояса было такое свойство, защищать от прикосновений мужчин, позволяя ей самой прикасаться сколько угодно – до первого порыва мужчины ответить на прикосновение. Ещё недавно Фунир этого не знал. Теперь, выходит, разобрался.
– Отойди от меня и давай говорить о деле, – сказала она, пытаясь отодвинуться как можно больше. – Помни о чести, тан Фунир! Я ведь пожалуюсь князю…
– Значит, никогда? – он смотрел так, словно знал о ней что-то важное. – Поцелуй меня, тани Юна. Сама. Со страстью. Поцелуй, и я не стану интересоваться, куда ты задевала свою дочь. А пока мне не нравится, как на тебя смотрит кандрийский ублюдок! Он наглец и заслуживает порки.
– Придётся написать князю. Я узнаю, наконец, какое у тебя ко мне дело?
Охотнее она влепила бы ему кулаком в лицо. Но куда денешь воспитание! Ударить мужчину можно, только защищая себя, свою честь и детей. А он угрожает лишь словами, не может дотронуться – она в безопасности.
– Как у тебя блестят глаза и как ты хороша сейчас! Сводишь с ума! Пришлёшь мне наложницу вечером? А мечтать буду о тебе…
У Юны уже вертелось на языке пожелание кое-чего вместо наложницы вечером…
Как вдруг она услышала:
– Ты не доживёшь до вечера, кусок конского помёта! Я убью тебя раньше!
Юна выдохнула, чуть не застонав сквозь зубы. В дверях стоял лорд Сайгур Кан, бледный от ярости.
– Прошу прощения, леди, – сказал он без толики раскаяния. – Я разве не вовремя?
Вообще, вовремя. Но в целом ситуация была отвратительно неуместной.
– Как вы могли войти, милорд?! – возмутилась Юна
– Как-то смог, – отрезал Сайгур. – Ваш разговор окончен, лорд и леди. Ты, – он кивком показал на Фунира. – Выметайся. И отправляйся вон из замка. Или я тебя вызываю. Сейчас. Ну?
Юна не сомневалась, что Фунир тут же примет вызов. Но он вдруг отошёл от нее и запротестовал, сдерживая гнев:
– Я должен поговорить с тани Юной. Как вы могли сюда вломиться? Я говорю от имени князя… – он осёкся.
– Это, я вижу, не спальня леди. Это комната для приёмов, верно? – Сайгур тоже разве что не выдыхал огонь из ноздрей, и красноречиво положил ладонь на рукоять меча. – Вы в Кандрии, милейший. Мы у себя в Кандрии не позволяем так обращаться с леди.
– Она родственница моего князя! – Фунир отчётливо скрипнул зубами.
– А также она моя родственница. Именно, по слову моего короля! Так что нечего наглеть с моей родственницей. А дела князь пусть решает с королём, ещё не хватало впутывать женщин. Проваливай, – он посторонился, пропуская Фунира в коридор, и что-то кому-то тихо приказал.
Фунира тут же окружили несколько вооруженных кандрийцев и повели к лестнице.
– Надеюсь, я не помешал вам, леди? – Сайгур успокаивался, но его взгляд ещё был полон гнева.
Ох, не надо больше…
– Ничуть, – Юна заставила себя улыбнуться. – Напротив, вы помогли.
Ей, как ни странно, задышалось легче. Ещё и потому, что вот, кто-то выбросил отсюда Фунира, когда тот малость забылся. Ей помогают и заступаются не по её приказу – забытое чувство.
– Благодарю, милорд. Тан Фунир пришёл для разговора, но… отвлёкся. У него для меня сообщение от князя.
– Важное? Как считаете, стоит подержать его в подвале и поспрашивать? – заинтересовался Сайгур.
– Нет, не надо, – покачала головой Юна. – Хорошо бы он уехал…
– Да? – Сайгур вдруг улыбнулся. – Если бы вы узнали, чего хочет князь, сказали бы мне?
– Не знаю, – она тоже улыбнулась ему, чуть-чуть. – Это может быть семейное дело.
И ведь совершенно не с чего было взяться доверию между ними, но, кажется, сейчас промелькнуло что-то подобное, почти неощутимое, как птица махнула крылом. И его взгляд немного поменялся, а ей показалось вдруг, что на грудь против сердца легла чья-то теплая ладонь.
– Вам нельзя сражаться, милорд, – сказал она. – Некогда сейчас лечить раны.
– Это верно, – согласился он. – Но, во-первых, ранить меня ещё суметь надо…
– О, тан Фунир умеет!
– Во-вторых, я это я. И когда нужно драться, я дерусь, а не прикидываю, насколько мне некогда, – он сказал это без малейшего пафоса. – Вот что, я не хотел мешать, но толстяк за порогом дал понять, что у вас что-то случилось.
– Таюр? Дал понять?.. – откровенно удивилась Юна.
Нет, открыто объяснить и пожаловаться кандрийцу раб не посмел бы. Но как-то, значит, объяснил, а Сайгур понял…