Серебряная пуля
Шрифт:
С виду Чирик казался дурак дураком, и только маленькие умные глазки, если хорошо присмотреться, напрочь разрушали эту иллюзию. Если бы не праздный образ жизни и не пьянство, он вполне мог занять какое-нибудь достойное место в человеческом сообществе.
— Говорить. Наедине, — сказал я жестко.
— Ты не мент, — вдруг сделал вывод Чирик.
— А я и не утверждал, что это так.
— Тогда гуляй. Видишь, мы отдыхаем. — Чирик нагло ухмыльнулся. — Я принимаю только по пятницам. Тринадцатого числа.
— Придется нарушить твой график.
— Чирик, что он буровит?! — подхватился Шнырь.
— Хочет, чтобы ему рога пообломали, — с угрозой изрек Юха. — Тебе сказали — вали, значит, дуй отсюда… пока трамваи ходят.
— Мужики, я ж к вам по-доброму… — сказал я с ледяной ухмылкой.
Во мне неожиданно проснулся гнев. Он буквально распирал меня изнутри, наливая мышцы необыкновенной силой. Казалось, что я принял тонизирующий препарат типа фенотропила, с которым мне пришлось столкнуться в армии, только гораздо более сильный по своему действию.
— Юха и Шнырь, пошли вон! — Я уже не сдерживался.
— Чего-о?! — Юха сгреб меня за отворот куртки, дохнув в лицо свежим перегаром. — По полу размажу… ик!
Я ударил его коротко, без замаха — под дых. И отшвырнул на руки Шнырю, который и завалился вместе со своим дружком на пол, при этом треснувшись башкой о какую-то железяку. А затем повернулся к закаменевшему Чирику:
— Скажи им, чтобы линяли отсюда. От греха подальше.
— Уходите… — выдавил из себя Чирик, наконец осознавший, что его дела могут пойти совсем худо.
Испуганный Шнырь и еще не окончательно пришедший в себя Юха, которого он поддерживал под руку, поковыляли из мастерской. Я тем временем буравил взглядом съежившегося Чирика. Давил, так сказать, ментально.
— Ну и о чем будет базар? — наконец набравшись храбрости, спросил Чирик.
— О жизни, Чирик, о жизни. Скажи мне, мил-дружочек, кто тебя навел на Африкана? Когда вы втроем якобы собирались добыть у него денежку на опохмел. И что именно было заказано.
Мне показалось, что Чирик мгновенно обледенел. Как в кино, когда человека обливают сжиженным азотом. Даже губы его превратились в две тонкие синеватые полоски. Было понятно, что Чирик сильно испугался. Чего? Или кого?
— Н-не знаю, о чем речь… — выдавил он из себя блеющим голоском.
— Да ладно тебе… — Я снисходительно похлопал его по плечу. — Колись, сучара, иначе пожалеешь.
С этими словами я решительно закрыл дверь мастерской на засов и подошел к большим стационарным тискам.
— Отличный механизм, — сказал я многозначительно и повернул рукоятку. — И винт смазан недавно. Так что все пойдет как по маслу. Чирик, ты женат?
— Н-нет… А что?
— Жаль. Значит, отцовство тебе точно не будет грозить. Если не расколешься. Вот сейчас я зажму твои яйца в тиски и несколько раз поверну рукоятку по часовой стрелке. Яичницу всмятку не обещаю, а вот то, что ты исповедаешься мне, как батюшке в церкви, это я тебе гарантирую. Как тебе такой вариант?
— Вы не посмеете!
— О-хо-хо… —
Чирик затравленно зыркнул на меня исподлобья и сказал:
— Меня убьют…
— Так это ж только раз, Чирик. Поверь мне, тот организм, о котором идет сейчас речь, для настоящего мужика дороже жизни. И потом, с какой стати тебя должны убивать?
— Меня предупредили, чтобы я держал язык за зубами!
— Так ведь я не побегу кричать на всех перекрестках, что ты поведал мне некую тайну. Все останется между нами. Даю слово. Кто эти люди и что они хотели? Говори, мать твою!..
Чирик опасливо втянул голову в плечи и нехотя ответил:
— У деда нужно было забрать какой-то медальон.
— Ну и?.. Что он собой представляет?
— Мы даже не видели его! Он был под одеждой. Африкан чуть нас не прибил. Никто не думал, что этот дряхлый перец такой здоровый и шустрый.
— Кто выдал заказ?
— Я не знаю этого человека. Клянусь — не знаю! Он дал хорошие бабки, аванс, и объяснил, что нужно сделать. Но у нас вышел облом. Он обещал рассчитаться полностью, когда мы сделаем дело.
— И что дальше?
— Когда я доложил ему, что номер не удался, он сильно огорчился. Однако аванс оставил. Только приказал, чтобы я ни гу-гу. Пообещал, что, если вякну кому-нибудь про это дело, мне крышка. И я поверил ему. Страшный человек…
— И все же ты брешешь, Чирик, как сивый мерин. М-да… Придется освежить твою память…
С этими словами я одной рукой поднял его и усадил на тиски. Мне он показался легким, словно пушинка. Я даже сам немного прибалдел от этого открытия, не говоря уже про Чирика. Он был просто потрясен моей неимоверной силищей. Сам же я был поражен другим — в каждой клеточке моего тела словно заработал крохотный атомный котел. Казалось, еще немного — и я взорвусь, как ядерный заряд.
— Все, все, сдаюсь! — испуганно вскричал Чирик. — Скажу, мамой клянусь, всю правду скажу!
— Говори. Но это твой последний шанс спасти свое мужское достоинство. Попробуй только соврать!
— Я правда не знаю ни его имени, ни фамилии! Но мне известно, где он живет.
— Да ну? Он что, предъявил тебе паспорт?
— Я проследил за ним…
— Понятно. — Я кивнул. — У щедрого клиента и дом полная чаша. Из которой не грех и испить маленько. Не так ли?
— Ну… так, — нехотя согласился Чирик.
— И как это тебе удалось? Я почему-то не думаю, что на свиданку к тебе он припылил на своих двоих.
— У него мерин, навороченный. Но я прыгнул в такси — и за ним. Он живет… — Чирик назвал адрес, и я слегка присвистнул — в этом районе проживало сплошь чиновное ворье и бывшие бандиты, ныне изображающие из себя законопослушных бизнесменов.