Серебряная пуля
Шрифт:
— Не сходи с ума, Логан. Здесь нет никакой тайны — она упала. — Легонько погладив его по щеке, она подумала, что им пришлось поменяться ролями, и Сабрина не пыталась скрыть улыбку. — Я знаю, я говорила тебе, что надо быть слегка параноиком, но иногда стоит напоминать себе, дорогой, что рак — вот самый главный недруг, а совсем не коллеги-врачи.
— Я все время пытаюсь повторять себе это.
— Честно говоря, не думаю, что Стиллман и Ларсен вообще придают какое-то значение нашему курсу. Они не верят в его реальные возможности.
— Я и это знаю, — Логан помолчал. — Даже у Шейна, похоже, серьезные сомнения.
— У Шейна? А он тебе что-то говорил? — Она внимательно и напряженно смотрела на него. Так вот в чем дело! — Когда?
— Недели две назад. Он совершенно ясно дал понять, что махнул рукой на это невыгодное дело.
— Так почему ты мне ничего не сказал? Ведь это касается и моей жизни, Логан?
— Я не хотел тебя беспокоить.
— Не поступай со мной так. Никогда больше так не поступай!
— Слушай, я совершил ошибку. Я согласен с тобой, извини.
— Так расскажи мне теперь все.
Он выложил все, вплоть до слов, брошенных Шейном насчет Джуди Новик. Сабрина начала волноваться, а сам он почувствовал внезапное облегчение. Вне всякого сомнения, это давило, и он не должен был взваливать все на себя одного.
— Ну что ж. — Когда он кончил, ее голос стал холодным. — Теперь все зависит только от нас. Мы просто должны доказать, что его сомнения беспочвенны.
Он кивнул.
— И, больше того, давай-ка заставим его извиниться. За такое зрелище я бы и деньги заплатил.
— Знаешь, Логан, как много людей в институте, у которых совсем нет души. Я ничего не имею против того, чтобы в какой-то момент уйти отсюда. — Она смотрела на озеро. — А ты хотел бы здесь работать? Мне говорили, что поблизости прекрасная больница, недалеко от города, с учебным курсом.
— Я не знал.
— Как хорошо бы покончить со всей этой чепухой.
Он улыбнулся.
— Давай будем честными. Мы действительно уже не в себе. Что-то с нашими мозгами. — Он посмотрел на часы. — Скажу откровенно, я уже готов вернуться.
Чтобы избегать стычек с Мэрион Уинстон, Логан сделал еще один шаг для самозащиты. Визиты пациентов в институт они распределили так, чтобы больные не виделись друг с другом. Особенно осторожными им надо было быть с теми, кто больше всех любил жаловаться, и они по мере возможности ограничили их контакты с другими.
Система работала гладко. Но, конечно, было невозможно, да и вряд ли необходимо совсем изолировать пациентов друг от друга. В большинстве своем это независимые и изобретательные женщины. И, если бы они почувствовали, что от них хотят что-то скрыть, это лишь усилило бы их опасения и подозрения.
Конечно же, они нашли способ узнавать друг друга в приемной или на автостоянке — по одежде, по манере держаться, по учащенному дыханию и бледной коже. Тогда начинался разговор.
Они сравнивали свои ощущения, делали выводы. Похоже, никому не принесло вреда соединение Q. Это было хорошо. Ни у кого не наблюдалось от лекарства ни изнуряющих головных болей, ни потери аппетита, ничего из вероятных побочных явлений.
И, хотя никто из них не давал подписку на большее, чем прием лекарства, и как бы врачи ни уверяли, что это эксперимент и не следует ожидать чуда, все равно, как и любой больной, записавшийся на какой-то курс, именно этого они и жаждали — чуда.
А правда была в том, что лекарство, казалось, не дает вообще никакого эффекта!
Были и другие опасения и заботы. Пациенты с самого начала заметили, что врачи сравнительно молоды. И об этом говорили теперь все чаще. Действительно ли они знают, что делать? Есть ли у них опыт и достаточно ли они мудры, чтобы справиться с такой ответственной задачей?
Но чего они никак не могли знать, так это того, что Дэн Логан и его коллеги волновались не меньше них. Почему лекарство никак себя не проявляет? Да, они готовы были к тому, что возникнут непредвиденные побочные эффекты. Клиническая история соединения Q предполагала это. И уж какая-то активность лекарства должна была проявиться. Но теперь, не видя вообще никакого результата, они чувствовали, что напряжение, которое удавалось держать под контролем, стало прорываться.
В понедельник рано утром занятые своими больничными обязанностями, Логан и Сабрина услышали, что их вызывают по внутреннему телефону: немедленно явиться в амбулаторную клинику.
Там они увидели Рестона. Господи, как же зол он был.
— Ну вот, можем распрощаться со своей карьерой.
— О чем ты говоришь? — требовательно спросил Логан.
— Я обследовал одну леди. У нас теперь проблема токсичности.
— У кого это?
Он кивнул на комнату для обследований.
— Ханна Дитц. Клянусь, я даже не знал, что ей сказать.
— Сначала сам успокойся, — бросила Сабрина. — Что с ней?
Дитц, в свое время бежавшая из гитлеровской Германии, была пациенткой, которая охотно согласилась поменяться местами с Фэйт Берн. Она была любимицей Сабрины.
— Обильные кровотечения из десен, — сказал Рестон, — всякий раз, когда чистит зубы.
Наступило молчание. В других условиях такая жалоба вряд ли бы вызвала подобную озабоченность. Но Сабрина и Логан сразу поняли, что имеет в виду Рестон.
— Все признаки указывают на соединение Q, — добавил он. — А из-за чего еще может быть?
Сабрина зашла в комнату для обследования.
— Привет, Ханна, — обратилась она к седовласой тучной женщине. И тут же заметила в углу мужчину. Лысеющий, с жидкими неопрятными усиками. Ему пошел седьмой десяток, но он был на несколько лет моложе пациентки.