Серебряная свадьба
Шрифт:
Далее, он может попросить ее отдать ребенка ему. Положим, они с Ренатой усыновят малыша. Ребенок унаследует миллионы Палаццо. Всем будет хорошо. Фрэнк с Ренатой долго и безуспешно обивали пороги учреждений: сорокашестилетний Фрэнк считался слишком старым, чтобы стать приемным отцом. Но, как оказалось, не слишком старым, чтобы стать отцом фактическим. Да что говорить, природа никогда особенно не считалась с бюрократами.
Но ведь Джой решила рожать ребенка, потому что захотела, чтобы рядом с ней было другое человеческое существо. Она и думать не станет о том, чтобы отдать свое дитя. Во всяком случае, сейчас. Сбрасывать со
И тогда он усыновит собственного ребенка. Лучшего и пожелать нельзя. Ренате, положим, придется все рассказать, зато ее родным это знать вовсе не обязательно…
Фрэнк поглаживал ее горящий лоб, подливал ей чаю и думал, думал, что делать, и даже если бы впоследствии те слова и звуки, какими он утешал Джой Ист, в точности были восстановлены (что маловероятно), из них никогда бы не сложилось никакого обещания или определенного решения.
Прошло несколько недель. Об эксцентричном поведении Джой на рождественской вечеринке почти не вспоминали, Фрэнка, как обычно, похвалили за то, что он сумел пресечь недоразумение на корню. Джой с высоко поднятой головой вернулась на работу, планы и идеи сыпались из нее как из рога изобилия. Запоев больше не повторялось. Но и свидания дома у Джой прекратились.
Сразу после Нового года Фрэнк и Джой встретились за обедом. Фрэнк в присутствии нескольких менеджеров заговорил о дефиците свежих идей. Сейчас, после Рождества, надо срочно придумать что-нибудь новенькое. Они с Джой Ист пообедают вдвоем в ресторане и пораскинут мозгами. Женщины обожают деловые обеды, да и сам он не прочь.
Они отправились в лучший ресторан, где все могли их видеть.
Она потягивала свой тоник, он — томатный сок. — Обед за счет фирмы, а мы ничего не пьем, — сказала она с улыбкой.
— Как ты мне тогда сказала, я — сын пьяницы и боюсь алкоголя.
— Я так сказала? По правде, не очень-то помню, что говорила в тот день. Поэтому ты больше ко мне и не приходишь?
— Нет, не поэтому.
— Тогда почему? Я хочу сказать, больше ведь не нужно соблюдать мер предосторожности, это все равно что запирать конюшню после того, как лошадь уже сбежала… Надо пользоваться ситуацией…
Ее улыбка была теплой и приветливой. Как у той, прежней Джой.
— Боюсь, как бы не было вреда. Говорят, на этой стадии беременности не рекомендуется…
Она улыбнулась, довольная, что он беспокоится.
— Но ты мог бы прийти, просто чтобы поговорить, разве нет? Я ждала много дней подряд.
Это была правда, она держала слово и не звонила ему. Ни разу.
— Нам и вправду надо поговорить, — сказал Фрэнк.
— Почему же ты пытаешься сделать это в ресторане, где мы у всех на виду? Вон те женщины — родня жены Нико Палаццо. С самого нашего прихода они не спускают с нас глаз.
— Мы с тобой обречены быть на людях всегда, до конца жизни, поэтому на людях мы и должны решать, как нам жить дальше. Если мы поедем к тебе домой, то невольно вернемся в те дни, когда для нас кроме нас самих не существовало никого, с кем бы стоило считаться.
Голос его был спокоен. Но она чувствовала в нем тревогу.
— Выходит, ты хотел запастись свидетелями — на случай, если я собираюсь сказать тебе что-нибудь неприятное?
— Не валяй дурака, Джой.
— Я не валяю дурака, а вот ты из кожи вон лезешь, не зная, как выпутаться из этой истории! Что, не так? Ты и в самом деле перепуган до смерти.
— Неправда, и хватит улыбаться этой своей улыбочкой, она ведь ненастоящая. Это фальшивая улыбка, которую ты надеваешь для клиентов и деловых партнеров. Она не от сердца.
— А твоя улыбка, Фрэнк, разве она когда-нибудь была от сердца? Может быть, ты не знаешь, но твоя улыбка никогда не доходит до глаз, никогда! Она всегда кончается в уголках у рта.
— Почему мы сейчас все это говорим друг другу?
— Потому что ты трясешься от страха, я сердцем чую.
— С чего ты так на меня ополчилась? Что я такого сказал? — Он в изумлении развел руками.
— Не надо делать этих итальянских жестов, я тебе не Палаццо! Что ты такого сказал? Я повторю, что ты сказал. Ты сказал, что мы должны, сидя в общественном месте, решать, как нам жить дальше. Ты забываешь о том, как хорошо я тебя изучила, Фрэнк, ты забываешь наше первое правило: когда тебе нужно встретиться с неприятелем, проводи встречу на нейтральной территории, а не у себя или у него. Вот это ты сейчас и делаешь. Мы с тобой знаем, что если возникает опасность ссоры, главное — сделать так, чтобы встреча происходила в общественном месте. Это удерживает тех, кто хотел бы закатить сцену.
— Джой, ты хорошо себя чувствуешь? Уверена?
— Знаешь, этот способ далеко не всегда действует, — упрямо продолжала она. — Пьяная или трезвая, дома или не дома, я могу устроить сцену, стоит мне только захотеть.
— Конечно, можешь, но к чему это? Мы же друзья, с какой стати нам ссориться?
— Мы не друзья, мы, как фехтовальщики, обмениваемся выпадами, мы играем друг с другом, и каждый ищет выгоду для себя…
— Ну хорошо, если все это так, зачем же мы тогда заводим ребенка?
— Не мы заводим ребенка, — отчеканила Джой. — Это я завожу ребенка.
И на лице у нее появилось торжествующее выражение, как будто она одолела соперника, выиграла приз или просто добилась своего вопреки всем обстоятельствам.
Именно тогда он понял, что у нее на уме. Она намерена вечно держать его в неизвестности и тем самым — на коротком поводке. Он и пикнуть не посмеет. Это ее ребенок и ее решение, и пока это ее устраивает. Она и не думает обещать ему какой-либо определенности, ее план состоит в том, чтобы он никогда не знал наверняка, сохранит ли она все в тайне или нет. Он будет игрушкой в ее руках.
Однажды с Фрэнком Куигли уже пытались проделать такую штуку. Был один такой поставщик, он тайно скупил рынок, а потом, когда в «Палаццо» уже полным ходом шла рекламная кампания товара и поздно было идти на попятный, вдруг поднял цену. Да, с этим Фрэнк сталкивался, с ним уже пытались играть в такие игры. Он ответил тогда с улыбкой, что не заплатит ни копейки сверх той цены, о которой они изначально договорились. «Но вы же будете выглядеть глупо, если, ухлопав столько денег на рекламу, вынуждены будете признаться, что товара у вас нет!» Отнюдь, спокойно ответил Фрэнк с очаровательной улыбкой. Они просто-напросто дадут объявление, в котором извинятся перед покупателями и объяснят, что поставщики их подвели. «Палаццо» только еще больше станут уважать за честность, а ненадежный поставщик утратит репутацию. Все очень просто. Но ведь тогда дело касалось фруктов. Тогда речь не шла о ребенке.