Серебряная свадьба
Шрифт:
Она выполнит в точности все, что здесь сказано, каждую мелочь. Будет массировать шею всеми этими восходящими и круговыми движениями, будет избегать чувствительных участков вокруг глаз… Она сделает все, чтобы выглядеть в тот день как надо. Даже если это будет стоить ей жизни. Она покажет им, как сильно они ошибались, что жалели ее тогда, двадцать пять лет назад, когда она вышла за Десмонда Дойла, помощника в бакалейном магазине, парня из бедной семьи, живущей где-то на краю света, в Мейо. Из семьи, о которой никто никогда не слышал. Это будет день ее торжества.
Все, на кого она рассчитывала, ответили согласием. Конечно, было несколько человек, приглашенных из чистой вежливости, и они
И, разумеется, Палаццо, хозяева огромной компании, где так долго работал Десмонд. Увы, они не смогут прийти, она получила от Карло и Марии милое письмо с собственноручными подписями. Они бесконечно сожалеют, что дата юбилея совпадает с их ежегодной поездкой в Италию, и желают Десмонду и Дейрдре счастья. От них будет подарок и цветы. Но это даже к лучшему, что Палаццо не придут. Птицы слишком высокого полета, своим присутствием они только стесняли бы всех остальных. И мать Дейрдры, которая никогда не испытывала трудностей в разговоре с кем бы то ни было, пожалуй, еще стала бы подробно обсуждать с ними карьеру Десмонда. И, чего доброго, узнала бы, что он в этой компании высоко не поднялся и когда-то был даже сокращен. Это будет плохо согласовываться с той радужной картиной, которую Дейрдра всегда рисовала матери.
Фрэнк Куигли и его жена Рената ответили, что с удовольствием придут. Дейрдра мрачно подумала, что Фрэнк, хотя и добился большого успеха и несправедливо обошел Десмонда еще до того, как стал мужем наследницы Палаццо, все-таки будет полезным человеком на торжестве. Он всегда знает, что следует сказать, и всегда говорит это к месту. Она вспомнила день своей свадьбы; Фрэнк, который был шафером, четко выполнял возложенные на него обязанности, и ничто и никто не могли сбить его с толку. Даже ее мать и отец, которые на протяжении всей церемонии и так называемого празднества смахивали на раннехристианских мучеников.
И отец Хёрли приедет. Он сказал, что просто счастлив навестить супружескую чету, чей брак оказался таким удачным. Дейрдра знала, что может положиться на любезного отца Хёрли, он весь вечер будет оживлять обстановку приятными словами.
Само собой, прибудет родня из Ирландии. Дейрдра заблаговременно известила всех о дате торжества и постаралась, чтобы никто не смог уклониться от участия. Возникла было опасность, что ее брат Джерард не сможет приехать, но Дейрдра обрушилась на него с таким негодованием, обидой и недоумением, что он сумел-таки изменить свои планы. Она прямо сказала ему по телефону, что нет смысла вообще праздновать серебряную свадьбу, если не может собраться вся семья.
— А что, разве будет вся родня Десмонда? — поинтересовался Джерард.
— Это совсем другое дело, — отрезала Дейрдра.
Приедут, естественно, мама с Барбарой, они вообще запланировали себе обширную программу развлечений с походом по магазинам и участием в нескольких вечеринках. Муж Барбары Джек, без сомнения, совместит поездку с делами по работе. Он всегда был на это мастер.
И когда все соберутся, ближе к вечеру, они устроят коктейль на свежем воздухе, на лужайке перед домом. Потом отправятся в церковь, на специальную службу, где священник произнесет небольшую проповедь о благости священных уз брака вообще и в частности приведет в пример Десмонда и Дейрдру. Далее отца Хёрли, венчавшего их, попросят сказать несколько слов… Потом, после того как будут сделаны снимки на фоне церкви и прочее, они вернутся на Розмари-драйв и откроют шампанское.
Тогда, в 60-м году, шампанского не было, но Дейрдра не собиралась вспоминать о грустном: если она хочет стать настоящей красавицей, она должна поменьше беспокоиться — от этого появляются морщины.
Она убеждала себя, что беспокоиться, в сущности, не о чем — все пройдет отлично.
А если даже… Нет-нет, не хмурить лоб, не поджимать губы!
Проект улучшения внешности предполагал наличие календаря и таблицы. Ничто не могло прийтись более по душе Дейрдре, обожавшей составлять всякие планы и графики. В конце концов, она уже и так распланировала оставшееся до серебряной свадьбы время — предстояло много разных дел и приготовлений.
Десмонд печально покачал головой, но ведь мужчины ничего не понимают в житейских делах. Точнее сказать, сердито подумала Дейрдра, некоторые понимают, и таким-то все и удается в жизни. А подобные Десмонду, те, кто, ничего не достигнув, бросают место в «Палаццо» и вступают в долю с хозяином лавки на углу, — такие не понимают.
Погруженная в свой мысленный календарь, Дейрдра как раз подсчитала, что остается ровно сто десять дней, когда зазвонил телефон. Это была ее мать.
Она звонила каждое второе воскресенье вечером. Дейрдра сама завела этот обычай много лет назад, они поочередно звонили друг другу по воскресеньям. Иногда она чувствовала, что матери почти нечего ей сказать, но это не так уж важно. Эйлин О'Хаган не умела писать письма, поэтому разговоры по телефону были для Дейрдры необходимы как воздух. Она помнила все, что говорила мать, и даже держала у телефона блокнотик на пружинках, чтобы записывать на ходу имена ее друзей и делать памятки о вечеринках, на которых бывали Барбара с Джеком, о концертах, на которые Джерард водил ее мать. У Дейрдры поразительная память на мелочи, ахала иногда Эйлин О'Хаган. Но Дейрдра считала своим долгом интересоваться всем, что происходит в жизни родных. Ее всегда слегка раздражало, что мать почти никого не помнит из ее друзей, никогда не спрашивает о «Палаццо», не интересуется, как прошел какой-нибудь пикник, о котором сообщала ей Дейрдра.
Дейрдра никак не ожидала, что мать позвонит в середине недели, в середине дня.
— Что случилось? — ахнула Дейрдра, едва услышала ее голос.
— Ничего. Боже милостивый, ты прямо как моя свекровь.
Мать Кевина всегда начинала разговор с вопроса «Что случилось?».
— Но ты звонишь не в свое обычное время.
— Да-да, правда, — смягчилась Эйлин О'Хаган. — Просто я в Лондоне и подумала: позвоню-ка я Дейрдре, может, она дома.
— Ты в Лондоне?! — вскричала Дейрдра, прижав руку к горлу. Она оглядела неприбранную комнату, всюду были раскиданы газеты и бумаги — это Десмонд составлял сметы и набрасывал планы, чтобы потом обсудить их с Пателами, семьей, державшей тот магазинчик, на который он с радостью променял место у великого Палаццо, утверждая, что именно этим он всю жизнь и мечтал заниматься. Сама Дейрдра была в застиранном переднике, в доме все вверх дном. Она боязливо выглянула в окно, будто мать могла вот-вот появиться на пороге.
— Да, только что из аэропорта. Метро — это что-то удивительное, правда? Из конца в конец — почти мигом!
— Что ты делаешь в Лондоне? — проговорила Дейрдра почти шепотом.
Мама раньше времени приехала на серебряную свадьбу? За три месяца? Неужели и впрямь что-то произошло?
— Я тут проездом, можно сказать. Отправляемся-то мы из Лондона.
— Отправляемся? Куда вы отправляетесь?
— Дейрдра, я же говорила тебе о путешествии… Разве нет? Должна была. Я всем говорила.
— Я впервые слышу о каком-то путешествии! — возмутилась Дейрдра.