Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)
Шрифт:
— Тревога! — закричал Пятьюпять. — Все за мной, в лес!
Навстречу свирельцам уже спешил Хвойка.
— Враг скрылся! — запыхавшись, доложил он, сразу поняв, что слуховой аппарат Фитилька действует как положено.
Глава десятая.
КАК ГАРПУН ПОЙМАЛ АКУЛУ
А
На берегу Гарпуна ждал его ближайший друг Лягушонок.
Лягушонок подрос, ходил уже в пятый класс, но всё так же любил возиться с водой, и цыпки по-прежнему украшали его руки, ноги и даже нос.
Гарпун сбросил форменную куртку с блестящими погонами и остался в полосатой тельняшке. Потом он снял милицейскую фуражку и надел старую бескозырку, похожую на блин.
— Тысяча дьяволов! Куда запропастился пятидюймовый крючок! — ворчал Гарпун, роясь в карманах.
Отыскав наконец крючок, Гарпун раскурил трубку и задумался.
В гарпуновском воображении над тихими водами Свирельки ревели морские штормы и плыли, возвращаясь из дальних странствий, корабли с белоснежными парусами. А на капитанском мостике одного корабля стоял он сам, Гарпун, отважный морской волк, обожжённый солнцем и исхлёстанный ветрами всех широт...
Гарпун любил порассказать простодушным слушателям необычайные историйки, которые будто бы с ним случались. «Помню, когда я ещё не был списан на берег из-за своей огнестрельной раны...» — так обычно начинал Гарпун свои морские воспоминания и при этом гордо показывал всем небольшой шрам пониже коленки — след собачьего укуса.
А в последнее время Гарпун начал уверять всех, будто в свирельскую реку из дальнего моря явилась акула и что он видел, как она в камышовых зарослях пожирала рыб.
Свирельцы не считали Гарпуна вруном, они понимали, что просто у милиционера разыгралось воображение. Только один слушатель — Лягушонок — без оглядки верил каждому его слову.
Лягушонок любил среди мальчишек быть самым главным, командовал громким голосом и даже иногда грубил. Но как только поблизости появлялся Гарпун, Лягушонок затихал и не сводил с рыбака-милиционера восхищённых глаз.
— А реку ты запрудить можешь? — спрашивал Лягушонок затаив дыхание.
— Могу! — не моргнув, заверял Гарпун. Обожание Лягушонка воодушевляло его.
— И настоящую акулу поймать можешь? — снова замирал от восторга мальчишка.
— Пусть я проглочу тысячу морских ежей, если не поймаю! — громыхал в ответ бравый моряк.
Скоро слух о том, что Гарпун поклялся поймать акулу, распространился по всей Свирелии. Может, поклялся-то он сгоряча, но раз клятва дана, надо разбиться, а выполнить её. Моряки, как известно, слов на ветер не бросают.
И вот Гарпун явился на берег Свирельки, чтобы — сегодня или никогда! — сдержать морскую клятву.
Отсюда, с кручи, удобнее всего было забросить шнур спиннинга в камышовую заросль, где красные рыбы метали икру и куда, по наблюдениям Гарпуна, повадилась хищница акула.
Гарпун проверил, в порядке ли снасть, и полюбовался новым электрическим моторчиком, приделанным на удилище спиннинга. Моторчик этот ему подарил Фитилёк. Теперь спиннинг Гарпуна был не как у всех, а механизированный: шнур наматывался на катушку не вручную, а электрическим моторчиком.
— Таким спиннингом не только акулу, но самого морского дьявола поймать — пустяки! — сказал Гарпун.
Он закинул шнур в камыши, уселся поудобнее и стал ждать. Ночь была чёрная, хоть глаз выколи.
— В такую ночь акула придёт наверняка, — уверял Гарпун.
Не успел он это сказать, как в камышах послышались всплеск и подозрительная возня.
Гарпун включил моторчик, шнур стал наматываться на катушку и тащить что-то тяжёлое.
— Акула! — крикнул Лягушонок.
А у самого Гарпуна даже бескозырка подскочила на макушке.
Наконец над камышами показалась необыкновенная рыба, настоящее чудовище. Но тут, как назло, моторчик затарахтел, фыркнул и замолк. В нём что-то заело, шнур перестал наматываться, и чудовище повисло в воздухе высоко над водой.
— Клянусь, вместо акулы, я, кажется, изловил самого морского дьявола! — вскричал Гарпун.
— Помогите! Спаси-и-ите! — завопило вдруг чудовище.
Лягушонок в испуге попятился, а у бравого моряка бакенбарды-мочалки встали дыбом.
— Т-тысяча морских чудовищ! — пробормотал он заикаясь. — Такое бывает только в рассказах рыбаков...
Тут к берегу подбежала толпа свирельцев. Луч карманного фонарика, захваченного Хвойкой, осветил камыши.
И все увидели: вместо акулы на конце шкура, зацепившись за гарпуновские самодельные крючки, болтался Гнилушка. С головы его свисала тина и водоросли, на одежде налипли красные икринки.
— Так вот, оказывается, какая это акула! — закричали свирельцы. — И серебряное дерево, наверное, хотел срубить он!
Тут шнур спиннинга оборвался, и Гнилушка, как жаба, шлёпнулся в лодку, которую он привязал у камышовых зарослей.
— На абордаж! — скомандовал Гарпун.
На морском языке это значило, что надо немедленно приблизиться к неприятельскому судну и вступить в рукопашный бой.
Артист Пятьюпять не заставил себя долго просить.
Он тотчас бросился к лодкам, что качались внизу у берега, подплыл к неприятелю и доставил его на берег.
Сперва Гнилушка метнул в Пятьюпять зелёный от злобы взгляд и весь сжался, будто собрался броситься на артиста. Но когда увидел, что на берегу целая толпа свирельцев, начал притворяться бедненьким.