Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)
Шрифт:
Бедный Хвойка со страхом ждал этих слов. Он растерянно посмотрел налево, потом направо и заикаясь рассказал о том, как заподозрил неладное с мешочком, но не решился никому об этом сказать.
— Вот беда, вот беда... — пригорюнившись, повторял старик.
А Гранат так разволновался, что Ампулка решила дать ему тройную порцию цветочных капель. Но и после этого мудрец не мог успокоиться.
С замиранием сердца все ждали, когда взойдут последние тридцать три орешка, посаженные на поляне весной.
Ещё через семь дней и ночей они показались и полезли из земли дружно и весело.
Но не успели мудрец и все свирельцы
Свирельцы, мокрые до нитки, почерневшие от усталости, спасали каждое растеньице. Они не отходили от них ни на минуту, ставили подпорки, а когда гроза кончилась, заботливо лечили им ранки.
Вместе со всеми трудился и Чинарий. Просидев на дереве три дня и три ночи и поняв, что умереть от стыда ему так и не удастся, он печально поплёлся к свирельцам. От его важности не осталось и следа, зато работать он старался лучше всех.
От трудов и забот свирельцев ростки серебряных деревьев оправились и весело потянулись вверх. Роща серебряных деревьев вставала на ноги.
— Вас-солибас! — ликовал Гранат.
Много дней и ночей прошло с тех пор, как мудрец последний раз был в своём голубом домике. И только теперь, когда Серебряной роще уже ничто не угрожало, он поспешил узнать, вырос ли под его окном сто первый орешек.
— Наверно, погиб! Никто его не защитил!.. Бедный орешек! — горевал Гранат.
Но, подъехав на Аргамаке к дому, он так и застыл в изумлении: перед его окном стояло деревце с серебряной листвой.
— Вас-солибас! — придя в себя, закричал Гранат так громко, что все свирельцы услыхали его и сбежались к домику.
Увидев серебряное деревце, они, как по команде, достали свирели и начали плясать вокруг мудреца. А деревце от звуков песен и вихря пляски стало чуть заметно покачиваться и тихо позванивать. Даже Гранат не выдержал и немного подудел в свою свирель.
Потом мудрец кашлянул, погладил щёку и сказал:
— Я изобрёл эликсир «Р» — значит, эликсир роста... Потому...
Гранат почувствовал, что от волнения не может объяснить всё как надо, и незаметно подтолкнул локтем Минуса.
— Значит, если мы будем поливать серебряные деревья эликсиром «Р», они станут расти в семь раз быстрее! — пришёл ему на выручку учитель Минус.
— Вот оно какое, дерево!.. — переговаривались свирельцы. — И орешки непростые — соображения требуют... Другой раз уж будем знать, как их сажать!
Глава восьмая.
РАСЦВЕТ СВИРЕЛИИ И НОВЫЕ ЗАБОТЫ ГРАНАТА И ЕГО ДРУЗЕЙ
Убедившись, что опыт над сто первым орешком удался на славу, Гранат роздал Чинарию и Хвойке пакеты с порошками и склянки с жидкостями.
— По семь раз в день, — сказал он, — посыпайте росточки порошками и поливайте эликсиром роста.
И с той поры, как Чинарий и Хвойка стали подкармливать побеги серебряных деревьев эликсиром «Р», они припустились расти так быстро, что за ними было уже не угнаться их лесным соседям.
Скоро среди свирельского леса поднялась роща серебряных деревьев. Они были прекраснее всех деревьев в лесу, зимой и летом блистали они в своих серебряных одеждах, а кругом стояли тополя и стерегли их.
От эликсира на деревцах вырастало такое множество ветвей, что им трудно дышалось. Чинарий и Хвойка осторожно срезали с деревьев лишние веточки
Весело гуляли по дереву Плошкины руки, сыпался на дерево Плошкин хохоток, брызгали из его глаз весёлые слёзы. А по следу Плошкиных рук вырисовывались всякие цветы, зверьки и человечки. И выходили они до того смешными, что каждый, кто смотрел на них, тоже начинал хохотать.
Много нашлось охотников перенять у Плошки его искусство. Даже старички с Макового лужка, что только грелись на солнышке и слушали жужжание пчёл, начали записываться в Плошкин кружок юных резчиков по дереву. И что удивительно: твёрдая, твёрже железа, древесина серебряных деревьев в добрых руках свирельцев становилась послушной и мягкой, как пластилин.
Лесничий Чинарий, который до сих пор мучился угрызениями совести, день и ночь пропадал в лесу. Он завёл строгий порядок: каждый, кому нужно было срубить спелое дерево, чтобы построить дом, смастерить стол и стул, или срезать веточку для свирели, должен был посадить три дерева и ухаживать за ними, пока они вырастут.
Оттого ещё пышнее и прекраснее стал свирельский лес. Весной в лесу прятался снег, потихоньку таял и пробирался подземными ручейками к реке Свирельке. Много воды стало в Свирельке, всласть поила она огороды и сады, луга и поля. Деревья в садах Свирелии прямо-таки ломились от сочных фруктов, хлеба на полях вызревали ещё сдобнее — масло с колосьев каплями падало на землю, и даже на камнях Свирелии вырастали цветы.
Под щедрыми дождями, в прохладе, зацвели серебряные деревья душистыми белыми цветами. Листья деревьев от прикосновения ветерка начинали хлопать в ладоши, серебристо звенеть и заливаться песнями.
Наслушавшись этих песен, птицы Свирелии стали ещё голосистее. А белоснежные цветы серебряных деревьев изливали такой аромат, что к ним слетались пчёлы со всего света. На здешних цветах они становились величиной с доброго воробья.
Ещё чаще, чем прежде, в стране стали устраивать весёлые карнавалы. По-прежнему не задумывались свирельцы о серьёзных вещах. Ещё сильнее приохотились они к Грушкиным коктейлям, тянучкам и всяким сладостям. Они имели все, что только могли пожелать, и считали себя счастливыми.
Правда, кое-кто из свирельцев был чем-то недоволен. Пятьюпять, например, никак не мог смириться с привычкой свирельцев при виде зла закрывать глаза, поэтому то и дело дымился и умножал. На Гарпуна иногда находило, и он начинал хандрить и тосковать по морю, которого никогда не видел. Чинарий не мог себе простить погубленных серебряных орешков. И, может быть, было в стране ещё несколько таких чудаков, которые не могли спокойно жить и радоваться и не любили сладких тянучек.
Кажется, чего ещё надо было Фитильку! Он оправдал надежды Минуса и успел прославиться своими изобретениями на всю Свирелию. Фитилёк придумал-таки необыкновенный прожектор, чтоб собирать и отражать звёздный свет. Теперь в домах свирельцев зажигалось голубовато-зелёное сияние, как будто в каждом домике было своё небо. Но не успев порадоваться своему изобретению, Фитилёк тут же задумал сделать его ещё лучше. Ему хотелось, чтобы прожектор собирал солнечные лучи и чтобы зимой свирельцы обогревали свои дома не печками, а солнечными лучами из чудесного прожектора. Конструкция никак не давалась, и Фитилька не радовал белый свет.