Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)
Шрифт:
— По утрам в лесу можно слушать прекраснейшие симфонии! Это помогает мне сочинять серьёзные пьесы! — воскликнул маэстро Тромбус, но, вспомнив, что серьёзные пьесы усыпляют свирельцев, вздохнул.
— Натура... Пейзаж... Цвета и тона... Свет и тени, — против обыкновения высказался художник Карало.
— Сла-а-адко дремлется на лесной опушке, — сказал Хвойка и густо покраснел, а усы его печально поникли.
Так вот, — продолжал учитель, — лес приносит нам удовольствия, и мы должны следить, чтоб никакой злодей не причинил вреда нашему лесу, нашим зверям и
Эти предостерегающие слова удивили свирельцев. До происшествия с оленем они даже не подозревали, что в их стране или вообще где-то на свете живут злодеи.
Решено было ружьё Хвойки отдать в починку, пополнить запасы соли, а на Волчий хребет и в другие пограничные леса выставить отряды лесных сторожей — чтоб ни один злодей из других стран не пробрался в Свирелию.
Командовать отрядами поручили Хвойке — он решил теперь носить очки, а Фитилёк, который стал-таки изобретателем, хоть и учился ещё только в седьмом классе, пообещал сделать Хвойке слуховой аппарат и звоночек-будильник, чтоб он не засыпал на дежурстве.
Три дня и три ночи со стороны Волчьего хребта и Дальнего леса доносились завывания и выстрелы, три дня и три ночи Осечка без устали охотился на волков, пока не перебил всех до одного.
С ружьями, заряженными сухой первосортной солью, лесники браво вышагивали вдоль границ Свирелии, время от времени проверяя исправность затворов ружей. Затворы действовали отлично.
Над Свирелией вновь установилась мирная тишина, и скоро все забыли о печальном происшествии. И лесные сторожа, за исключением самого Хвойки, разбежались кто куда.
А олень так и остался жить у Граната.
— Теперь ты — мой хозяин, и я хочу получить от тебя имя, — сказал он однажды мудрецу.
— Будь по-твоему, — ответил Гранат. — Давно хотелось мне иметь коня, который был бы мне верным другом... Есть такая порода коней — аргамак. Пусть и тебя так зовут — Аргамак.
Однажды олень отправился в лес и пропадал там три дня и три ночи. На четвёртый день он вернулся и привёл в Свирелию стадо оленей.
— Эти олени, — сказал он Гранату, — тоже хотят жить здесь и служить людям.
И олени поселились в Свирелии. Они развозили поклажу и катали в тележках нарядных ребятишек. Лишь к зиме они собирались в стадо и уходили в леса. Весной олени возвращались. Вслед за оленихами бежали резвые оленята. Матери смущённо охорашивали их, вылизывали им лобики — каждой хотелось, чтоб её детёныш понравился хозяину.
А сам Аргамак стал верно служить Гранату.
— Теперь я буду ездить в походы верхом! — радуясь, говорил мудрец друзьям.
Как только олень немного окреп, Гранат стал разъезжать на нём по свирельским лесам. Лишь на Волчий хребет, куда, по словам Осечки, было трудно взбираться, мудрец пока не спешил.
— Вот поправишься как следует, тогда и поедем на Волчий хребет, — говорил он оленю, поглаживая его голову.
А Аргамак только жмурился от удовольствия.
Глава пятая.
ГРАНАТ ЕДЕТ НА ВОЛЧИЙ ХРЕБЕТ И НАХОДИТ СЕРЕБРЯНОЕ ДЕРЕВО
Однажды ночью
Снилось ему, что он попал в окружение тайн. Тайны были круглые и треугольные, красные, синие, чёрные, тяжёлые, как камень, и лёгкие, как дым, с лицами безглазыми и зубастыми, хитрыми и весёлыми. Они расплывались, меняя форму и цвет, превращаясь из добрых в злых, хватали Граната за руки и ноги, дёргали за бороду и хором кричали:
«Отгадай нас, отгадай!»
«Разгадаю!» — рассердившись, крикнул Гранат, топнул ногой и... очутился на полу.
Он протёр глаза, потрогал ушибленный бок и пробормотал:
— Приснится же такое...
Сон, однако, показался мудрецу интересным. Он уселся на полу поудобнее, в задумчивости поглядел на потолок и заговорил сам с собой:
— Ведь правда, сколько тайн ждёт разгадки, а люди живут на свете так мало...
Гранат потряс головой, хлопнул в ладоши и скомандовал:
— Подъём!
Он бодро вскочил и распахнул окно перед зарядкой — делать зарядку мудрец никогда не забывал. Он сделал глубокий вдох и выдох и уже поднял ногу, чтобы начать шаг на месте, как вдруг ветер швырнул в комнату какой-то листок. Листок описал в воздухе круг и опустился к ногам Граната.
Несколько мгновений мудрец глядел на него, застыв на месте с поднятой ногой и боясь пошевелиться, будто лист мог вспорхнуть и улететь обратно. Потом он схватил его и забегал по комнате.
— Где м-м-моя лупа! — бормотал Гранат, заикаясь от волнения.
Он суетился, натыкался на стулья, всё задевал и ронял.
Отыскав в груде всякой всячины большую, величиной с блюдце, лупу, мудрец в нетерпенье наставил её на листок.
Нежно-зелёная рубашка листка была расшита серебряными шнурочками жилок, которые по краям переходили в серебряную бахрому. С нижней стороны лист был светло-жёлтый, и эта жёлтая подкладка красиво оттеняла зелень рубашки и яркое серебро бахромы. Правда, кое-где лист сморщился и был жёсткий, будто жестяной.
— Вас-солибас! — вскричал Гранат. — Никогда не встречал таких листьев! А вдруг это... с того дерева?! Его принёс ночной ураган, значит, не за тридевять земель растёт дерево с такими листьями, а где-то поблизости... Гм... Где же ему расти, как не на Волчьем хребте — только там мы с Аргамаком не успели побывать! Сейчас же еду на Волчий хребет!
Уши Граната покраснели от волнения, брови-кустарники подскочили вверх, собрав лоб гармошкой.
Мудрец дёрнул себя за бороду, что подействовало на него успокаивающе, и быстро нарядился в походный костюм с карманами и непромокаемые сапоги. Из-под стола он выхватил походную сумку. В сумке лежали складная лопатка, самодельный бинокль, который смастерил для Граната Фитилёк, и ещё кое-что. Подумав, мудрец прибавил ко всему лупу, закинул сумку за плечо и выбежал из комнаты.
— Где мой олень? — закричал он, и из-за ёлки вышел, слегка прихрамывая, Аргамак. — Не отвезёшь ли ты меня на Волчий хребет? Тебе не трудно? — спросил его Гранат.